Людовик любезно поздоровался с комендантом и другими чинами Бастилии и попросил генерала Миренона проводить его в помещение крепости.
Беспокойство, овладевшее генералом, возросло еще более. У него вдруг мелькнула мысль, что король проведал о побеге… Но комендант постарался держать себя в руках и предупредительно проводил короля в свой служебный кабинет.
– Господин комендант, меня привела в крепость, – заговорил король, – необходимость навести одну важную для меня справку. А кроме того, я хочу посмотреть Бастилию, так как до сих пор видел ее только снаружи, и то мельком, во время проездов.
– Я делаю все возможное, ваше величество, – заверил комендант, – чтобы прекрасным уходом облегчить участь заключенных. Не прикажете ли, ваше величество, показать вам несколько камер в башнях?
– Прежде всего, будьте любезны показать мне полный список всех находящихся в Бастилии лиц, – приказал король.
– Чиновников и инвалидов, ваше величество?
– Нет, заключенных, – ответил Людовик.
– Список заключенных, ваше величество? Но в настоящее время…
– Дайте мне список, комендант! – с раздражением в голосе повторил Людовик.
Генералу Миренону ничего не оставалось делать, как повиноваться, и он достал из шкафа большую старую книгу.
– Вот этот список, ваше величество!
– Читайте имена и фамилии заключенных, маршал! – обратился король к Ришелье.
Маршал развернул на столе книгу и начал читать:
– «Граф Вильен, Николь Тросине, шевалье де Турин…»
Король сосредоточенно прислушивался к каждому имени.
– «Маркиз Северен, Абу Коронос, Марсель Сорбон…»
– Сорбон? – вдруг переспросил король, прерывая маршала. – Сорбон?..
Генерал Миренон побледнел. Овладевшее им мрачное предчувствие начинало сбываться.
– Марсель Сорбон, совершенно верно, ваше величество! – еще раз повторил маршал.
– Этого заключенного я должен видеть! – решительно заявил король. – Мне надо задать ему несколько вопросов. Прикажите, комендант, привести его сюда.
– К моему величайшему огорчению, я лишен возможности исполнить приказание вашего величества, – с глубоким поклоном, в полном замешательстве, ответил генерал, стараясь оттянуть время и скрыть свое смущение.
– Вы не можете исполнить мое приказание? – резко спросил разгневанный король. – Почему? Я желаю сейчас же видеть заключенного!
– Вот это‑то, к сожалению, и невозможно… – бормотал растерявшийся комендант.
– Причина? – коротко и гневно спросил Людовик.
– М–м… заключенный этот умер, – вдруг нашелся Миренон.
– Умер? – переспросил ошеломленный король. – Марсель Сорбон умер?
– К сожалению, это так, ваше величество! – ответил уже оправившийся от смущения генерал.
– Как долго он был заточен в Бастилии? – после некоторого раздумья спросил король.
– Он пробыл у нас очень недолго, ваше величество, – не моргнув глазом, ответил генерал. – Содержался в камере номер семь.
Король снова погрузился в размышления.
– Читать список дальше, ваше величество? – спросил Ришелье.
Людовик отрицательно покачал головой.
– Не надо, – сказал он. – Сорбон. Марсель Сорбон… Это он, маршал. Простой случайностью это быть не может. Сорбон – ведь это тот самый живописный маленький дворец, о котором я вам вчера говорил, маршал…
Генерал Миренон не понимал, о чем речь, но был несказанно рад уже и тому, что так удачно отделался от грозившей ему опасности.
Между тем король опять обратился к нему:
– Я желал бы осмотреть камеру номер семь, комендант. Проводите меня туда.
– Я опасаюсь, ваше величество, что вас затруднит подниматься так высоко, особенно при наступившей темноте… – попробовал возразить комендант, испугавшись, что проделанная между камерами дыра еще не замурована.
– Все это вздор, – ответил король. – Прикажите взять факелы и покажите нам дорогу. Ступайте, комендант, мы с маршалом последуем за вами.
Миренон понял, что на этот раз не помогут никакие отговорки, и приказал подать себе канделябр, чтобы лично освещать путь королю.
В коридоре их ждали инспектор Бастилии и два сторожа с ярко пылающими факелами.
– В пятую башню! – приказал им генерал Миренон
Дрожащий, неверный свет факелов озарял погруженные в глубокий мрак угрюмые коридоры и лестницы Бастилии. Часовые при приближении короля становились на караул.
