Наутро патрули снова стали обшаривать все углы и закоулки Баньо.
И вдруг один из солдат воскликнул:
– Я вижу его! Он спрятался на дереве!
Он вскинул ружье, прицелился и нажал курок. Осечка!
– Пусть он слезет. Слезай, Рошель! Все равно тебе не уцелеть! – закричал другой патрульный.
Но бывший надзиратель не отзывался. И тогда солдаты, разозлясь, выпустили в него несколько пуль.
Ломая ветви, тело убийцы рухнуло на землю.
– Э, да он повесился! – воскликнул сержант, подойдя к лежавшему. – Зря мы только палили.
– Собаке – собачья смерть, – отозвался его сосед.
XXXVI. ПОВЕРЕННЫЙ ГЕРЦОГА
– Я знаю, Бертран, что вы мне преданы, – говорил виконт де Марильяк своему старому слуге. – Более того, я совершенно уверен в этом. Вы говорите, что пришли с важными вестями. Ну что ж, выкладывайте, старина. Вы хорошо делаете, что не поддаетесь обольщениям фаворитки короля. Ведь она – несчастье для страны и двора. Она думает, что все и вся ей повинуются.
Камердинер остолбенел. Он машинально оглянулся – не слышал ли кто столь кощунственные речи. Наконец он обрел дар речи и промямлил:
– Не так громко, господин виконт. Ваши вольные речи не доведут до добра. Здесь, в замке, и у стен есть уши. Неровен час, кто‑нибудь услужливо донесет маркизе, и тогда мы пропали. Она, что бы вы ни говорили, все еще всесильна, и наш повелитель по–прежнему готов исполнить любое ее желание.
– Э, здесь нас никто не подслушает, – презрительно отмахнулся виконт. – Можете говорить совершенно спокойно и откровенно.
– Вы изволили выразиться, что маркиза де Помпадур, дескать, лишь воображает о своем могуществе… Нет, сударь, она и в самом деле могущественна, клянусь своими сединами. Не далее как вчера вечером, когда его величество пребывал в покоях маркизы, я своими ушами слышал, что его величество король одобрил все решения мадам.
– Это‑то вы и собирались мне сообщить, Бертран?
– Нет, сударь, не только это. Но и это вам следует иметь в виду.
– Что ж еще?
– Есть кое‑что посущественней. Паж Леон, любимец маркизы, выхлопотал у нее свободу для мушкетера, который угодил в Бастилию по приказу герцога Бофора.
– Вот оно что… Я помню эту историю с мушкетером. Его зовут Виктор Делаборд.
– Да, сударь, речь идет именно о нем. Граф Лимож, можно сказать, собственноручно доставил его в покои маркизы. Она изволила его принять…
– Гм, это очень странно, – заметил виконт. – Продолжайте же, Бертран. Все, что вы сообщаете, весьма любопытно.
– То, что этот мушкетер имел секретный разговор с маркизой, подтвердил также ее паж.
– О, это весьма предусмотрительный ход, – оживился виконт. – Вероятно, сам герцог принимал участие в этой интриге.
– Весьма возможно. Но продолжаю. Во время этой беседы с мушкетером присутствовал только паж Леон. Придворные дамы были отпущены.
– Меня это не удивляет, Бертран, – заметил виконт. – Ведь этого мушкетера засадил в Бастилию герцог Бофор. А он – злейший враг маркизы.
– Главное, однако, впереди. Как мне удалось узнать, разговор у маркизы с мушкетером шел о племяннике герцога – Марселе Сорбоне, сыне его родной сестры.
– Знаю, знаю, – нетерпеливо перебил виконт. – Что же дальше?
– Маркиза и все остальные были убеждены, что этот Марсель убит. Но мушкетер заверил маркизу, что он жив–здоров. Она проявила живейший интерес к его судьбе.
– К судьбе этого Марселя Сорбона? Это интересно. Что же дальше?
– Мушкетер объявил, что означенный Марсель находится в Баньо, в Тулоне, что он заточен туда по приказу герцога, который, якобы, имеет основания ненавидеть своего родного племянника.
– И что же?
– Тогда маркиза приказала мушкетеру скакать в Тулон, разыскать этого Марселя Сорбона и, убедившись, что он пребывает в добром здравии, немедленно доложить ей. Приказ об этом за ее подписью был ему вручен в канцелярии. Но от денег, отпущенных ему, он почему‑то отказался.
– Я слышал, что он состоятельный человек. И когда же он отправился в Тулон?
– Как видно, вчера же.
– А других секретных приказаний маркиза ему не давала?
– Насколько мне известно – нет. Только убедиться, жив ли племянник герцога. Похоже, маркизе очень важно знать это.
