Завихрения шевельнулись. Молочно-белый цвет.
— Спасибо, леди Байра, — с удовлетворением произнес распорядитель.
— Мне нечего скрывать.
Она повела плечами, бросив из-под ресниц томный взгляд на принца. А я чуть не подскочила от несправедливости.
Девственница? Та самая овца, которая вчера рассказывала мне о постельных предпочтениях Альхара? Да не смешите мои тапочки! Тут явно вклинилась магия!
Это пришло на ум не одной мне. Принц, сощурившись, посмотрел на Байру, но промолчал. Покрывает ее? Или надеялся, что испытание ее отсеет, а теперь удивлен сам? Кто бы мне еще ответил на эти вопросы.
Тем временем к шару подходили и другие участницы. Несколько раз хрусталь мутнел, наливаясь алым. Побледневшие или, наоборот, покрасневшие от стыда девушки возвращались назад. Чуть ли не бегом в коридор кинулась с горящими щеками вчерашняя брюнетка. Тех же, кто прошел испытание, направляли к левой двери.
Чем дальше, тем меньше в зале становилось людей, а я все не вставала. Чего ждала, не знала сама. Просто боялась, наверное.
Мне ведь даже не у кого было спросить, как у Целестии обстоят дела в этом отношении. Будь я тут в собственном теле, сбежала бы следом за первой «отказницей». С моей-то чуть не случившейся свадьбой, ага. И что-то у меня было дурное подозрение, что Целестия в этом плане тоже не одуванчик. Кора описала ее как страстную, порывистую, а некромант говорил о последнем шансе пожениться. Тайный роман, импульсивный характер, взрослый мужчина, устроивший побег для возлюбленной, — все вместе это плохо сочетается с «чистотой».
Когда в зале кроме нас остались две непроверенные участницы, Минна тронула меня за руку. На лице новой знакомой не было ни капли сомнения, что она пройдет испытание.
— Идем?
Я кивнула. Все равно ждать нет смысла.
Минну я пропустила вперед. Шар предсказуемо поклубился сливочным туманом, принц обаятельно ей улыбнулся, так же как всем, и девушку пригласили к левому выходу.
Я медленно приблизилась к шару и застыла, не решаясь положить на него ладонь. Еще и принц, как назло, следил за мной так внимательно, будто ему правда было дело до того, в какой цвет сейчас окрасится хрусталь.
Боже, пожалуйста, пусть меня не ждет провал еще в самом начале моего пути… Я ведь даже в старом теле никогда не изменяла жениху и ни за что не буду в новом!
Сзади красноречиво закашлялась конкурсантка — я задерживала очередь. Принц склонил голову, изучая меня.
— Вы чего-то боитесь, леди Тэвьера?
— Нет, — ответила я, посмотрела ему прямо в глаза и положила ладонь на шар.
Он… удивился? А затем улыбнулся.
— Я вижу. Можете присоединиться к другим участницам.
Я скосила глаза вниз, не доверяя его словам.
Белый! Шар был белым!
От облегчения я чуть не закачалась. Не забыв напоследок поклониться Альхару и распорядителю, на ватных ногах я зашагала туда, где только что скрылась Минна.
Истеричка Целестия была гораздо разумнее, чем я думала. Пусть и влюбилась в некроманта настолько сильно, что выпила яд, лишь бы не ехать к принцу, а невинность свою блюла. Видимо, страх осуждения обществом пугал ее сильнее, чем тянула в свои сети страсть.
Им с Джераном можно было только посочувствовать. Страшно представить, сколько еще таких несчастных влюбленных уничтожило местное консервативное общество.
За дверью находился еще один зал, попроще. Закончивший с проверкой распорядитель объявил, что слуги проводят нас до комнат, где мы можем ждать завтрашнего испытания или отдыхать. Однако покидать дворец нам запретили.
Я быстро подсчитала оставшихся девушек. Пятнадцать человек — немало. Отсеялись как претендентки с окраин, так и из столицы. Стайка подружек рядом с леди Байрой слегка поредела, чему та ни капли не расстроилась. Ну конечно, ей же меньше соперниц…
Слуги забирали с собой девушек быстро. Вот исчезла леди Байра, а затем Минна, с которой мы договорились встретиться после обеда и погулять по дворцу. Ко мне все никто не подходил.
Я растерянно наблюдала за тем, как уводят последних участниц. Может, обо мне просто забыли?
Когда в зале не осталось никого, кроме меня, распорядителя и секретаря, я занервничала. Можно было пойти в комнату и одной, но черт его знает, вдруг я нарушу какое-нибудь правило этикета.
