Гарольд снова улыбнулся, и у Морин вдруг отлегло от сердца.
— Ты как-нибудь назвал его?
— Просто Песик. Я решил, что неправильно будет давать ему имя. Он сам-по-себе-пес, из этой породы. И мне показалось, что кличкой я как бы заявлю какие-то права на него.
Морин кивнула, не находя слов.
— Знаешь что, — сказал вдруг Гарольд, — ты можешь идти вместе с нами.
Он коснулся ее пальцев, и Морин не отдернула их. Его ладони были грязными и заскорузлыми, а ее — бледными и хрупкими, и Морин не могла взять в толк, как они с мужем раньше могли держаться за руки. Ее ладонь покоилась в ладони Гарольда, но все внутри у нее будто оцепенело.
В сознании Морин, словно фотоснимки, пронеслись эпизоды их совместной жизни. Она увидела, как Гарольд в первую брачную ночь потихоньку выбрался из ванной, и красота его обнаженного торса привела ее в такой восторг, что она ахнула, а он в ответ поспешно запахнул пиджак. А вот Гарольд в роддоме любуется их новорожденным сынишкой и протягивает ему палец. Ей явились и все те картинки, что хранились в кожаных фотоальбомах и которые она за долгие годы постепенно стерла из памяти. Они мелькали, вспыхивая на лету, узнаваемые лишь ею одной. Морин вздохнула.
Все это давным-давно миновало, и между нею и мужем успело нагромоздиться много чего. Двадцать лет назад они стояли рядышком, не снимая черных очков и не касаясь друг друга.
Его голос раздвинул тяжкий покров ее дум:
— Что скажешь, Морин? Ты смогла бы пойти с нами?
Она отняла руку и отодвинулась от стола.
— Слишком поздно, — еле слышно вымолвила она. — Вряд ли.
Морин встала, а Гарольд остался сидеть, и ей показалось, что меж ними уже стала преградой дверь кофейни.
— Там у меня огород. И Рекс… К тому же я ничего не взяла из вещей.
— Тебе не нужны никакие…
— Нужны, — возразила она.
Гарольд пожевал бороду, не поднимая глаз, словно говоря: «Знаю».
— Лучше я поеду домой. Рекс, кстати, передает тебе привет. Я тут привезла пластырей. И еще фруктовый напиток из тех, что тебе так полюбились. — Она выложила гостинцы на середину стола, на нейтральное место между собой и мужем. — Или паломники и пластырями не пользуются?
Гарольд, откинувшись на спинку стула, засунул подарки в карман. Брюки висели на нем мешком.
— Спасибо тебе, Морин. Все это очень пригодится…
— Я только из эгоизма просила тебя отказаться от похода. Прости меня за это, Гарольд.
Он так сильно понурился, что Морин показалось, будто он уснул, опустив голову на стол. Она стояла и смотрела сверху на его затылок и бледную кожу между лопатками, куда не доставал загар. Ее вдруг охватил трепет, словно она вновь впервые увидела мужа нагим. Он поднял голову и взглянул на нее — она покраснела.
И тогда Гарольд сказал так тихо, будто ветерок прошелестел:
— Это я должен просить прощения.
Рекс ждал ее на пассажирском сиденье с кофе в полистироловом стаканчике и с завернутым в салфетку пончиком. Морин села рядом и принялась судорожно глотать воздух, чтобы унять рыдания. Рекс подал ей угощение, но у Морин не было аппетита.
— Я опять сказала ему: «Вряд ли»! — всхлипывала она. — Сама не знаю, как это вышло…
— Вам надо выплакаться.
— Спасибо, Рекс. Но я уже довольно поплакала, хватит уже…
Морин промокнула глаза платком и поглядела в окно, где люди шли по своим делам. Мужчины и женщины, старые и молодые, вместе или по отдельности. У тех, которые шли парами, вид был чрезвычайно целеустремленный и уверенный в себе. Она вымолвила:
— Раньше, когда мы с Гарольдом только познакомились, он называл меня Морин. Потом мое имя превратилось просто в Mo, и так было долгие годы… А теперь снова стало Морин.
Она прижала пальцы к губам, возбраняя дальнейшие излияния.
— Вы хотите остаться? — осторожно спросил Рекс. — И еще раз поговорить с ним?
Морин повернула ключ зажигания.
— Нет. Поедем домой.
Машина тронулась, и в этот момент Морин снова увидела Гарольда — незнакомца, долгие годы бывшего ее мужем. Рядом с ним трусил песик, а следом гурьбой шли чужие ей люди, его последователи. Но Морин не помахала ему, не посигналила перед расставанием; вот так, без всякой помпы и лишних церемоний, даже как следует не попрощавшись, она уехала к себе, а Гарольд пошел своей дорогой.
