— Вы не явились на назначенное свидание, не так ли? - задал я первый вопрос.
— Буду честен, — ответил картёжник, — я уверенно чувствую себя за карточным столом, а не с пистолетом в руке... У барышни Сухановой слишком много поклонников...
Полученный ответ был вполне исчерпывающим.
— Где вы были утром, когда убили полковника Суханова? - спросил я.
— В своём нумере, — ответил Петров с притворным спокойствием.
Я выдержал паузу.
— Вы намекаете на то, что у меня нет алиби? - спросил он с наигранной усмешкой. - Зачем мне убивать старика полковника? Женитьба на его милой дочери? Как вы смогли убедиться, я не жажду её руки...
— Возможно, ему стали известны некоторые нелицеприятные факты из вашей жизни, — предположил я, — карточные игры нередко таят за собой преступления...
Мне вспомнился один из разговоров с полковником, в котором он тепло вспоминал покойного родственника Енского. Он обмолвился, что смерть племянника до сих пор не даёт ему покоя.
— А вы были знакомы с покойным господином Енским? - спросил я.
Картёжник вздрогнул.
— Да, я был знаком с ним, — ответил он, — но какое отношение к смерти полковника Суханова имеет это знакомство?
Шулер попытался изобразить искреннее удивление, что вышло у него весьма неудачно.
— Какие у вас были отношения с Енским? — продолжал я, — прохладные, враждебные, дружеские?
— Скорее прохладные, — ответил Пестров, — мы редко встречались в общих компаниях. Круг наших интересов весьма отличался... и Енской не любил карты...
Последнюю фразу картёжник произнёс со скрытым презрением.
— Вам известна причина его отвращения к игре? - спросил я.
Мне хотелось, чтобы Пестров сам рассказал мне.
— Только предположения... в свете болтали, что однажды Енской разорился на карточной игре, и ему стоило немалых трудов поправить дела. С тех пор Енской не прикасался к картам. Возможно, это всего лишь болтовня...
— Енской проявлял к вам враждебность? - спросил я.
Пестров замешкал с ответом. Однако, сообразив, что узнать истину не составит труда, он решился:
— Да, буду честен, Енской грозился выжить меня из Петербурга, — ответил картёжник, — если на балах или в гостиных он видел меня, то немедля демонстративно удалялся... Могу предположить причину, я напоминал ему шулера, разорившего его много лет назад. Он ненавидел меня... и не только меня, он ненавидел всех картёжников. Двух упрятал в тюрьму, а одного — коим оказался разоблачённый родовитый аристократ — довёл до самоубийства...
Я поблагодарил Пестрова за честный ответ и удалился. Следствие становилось ещё более запутанным. Неужели забытое убийство снова виной всему?
Госпожа Енская встретила меня весьма приветливо. К моей радости, она разделяла мой мнение относительно убийства полковника. В гостиную нехотя вошла барышня Каверина, её строптивая младшая сестра.
— Смерть старика наделала столько шуму! - несколько раздражённо произнеслаАннет. - Неужели, его действительно, убили?
Она смотрела мне в глаза с дерзким любопытством.
— У меня есть все основания так предположить, — ответил я уверенно.
— Полковника убила его дочь! - решила Каверина. - Суханов был богат...
— Дорогая, не делай поспешных выводов, — одёрнула её сестра.
Барышня обиженно скривила губы и пожала плечами.
— Где вы были утром, когда убили полковника? - спросил я.
— Мы решили отправиться на прогулку, — ответила Енская, — собралась очень милая компания, десять человек...
— Мы проезжали мимо скалы, с которой свалился полковник, — добавила Каверина, — да... я вспомнила... неподалёку была привязана лошадь... я тогда и не предположила, что это лошадь полковника...
Поблагодарив наблюдательную барышню, я обратился к её сестре.
— Вы бы не могли рассказать мне о смерти вашего мужа? - спросил я.
— Он неожиданно заболел, — печально произнесла Енская, — у него начались сильные головокружения и потери сознания... доктора не знали, как ему помочь... Он страдал два месяца, и однажды ночью умер...
Вдова печально опустила взор. Я перевёл взгляд на Аннет, которая задумчиво смотрела на сестру, в этом взгляде читалось искреннее сочувствие.
