Мы в ногу, мы в ногу, мы в ногу,
По гулкому камню дорог.
Нам мир уступает дорогу!
А я на путях поперек.
Под песней, под маршем, под пулей
Маячит моя голова.
Я тот, о кого вы споткнулись,
Запнулись разок или два».
Стихнул дом. Вода из крана
Где-то капает во мгле.
Два оставленных стакана
На неубранном столе.
Песня спит, как чай в стакане
Как зеленое стекло.
Завтра встанет иль не встанет?
Столько песен полегло!
Далей нарастанье,
Дробных мыслей сеть,
Быстрый шепот Тани:
Милый мой, ответь!
Разъясни мне, – кто же,
Кто им всем помог
На одежду – кожу,
Тело на пирог
Выменять? Так можно…
Погоди, постой…
Умереть за то, чтоб
Дали золотой
Гроб с узорной крышкой?..
Я понять должна —
Неужель не слишком
Велика цена?!
…
– Сюда вина! Еще подлей!
А тост! – За всех, за нас!
– За то, чтоб не было подлей
И хуже, чем сейчас!
– За тех, кто далёко
И нынче не пьяны!
– За новых пророков!
– А я за Татьяну!
– Гаудеамус игитур…
– Да помолчи, постой!
– За все, что было выпито!
Давайте по второй!
– За домик на Пресне!
– За то, чтоб и впредь…
– За Пашкины песни!
Так дайте ж допеть!
«На этой остывшей планете
Велели нам строить уют,
Да камни кричат, словно дети
И спать по ночам не дают.
В геологи что ли? В дорогу —
С киркой и лопатой – в поля!
Да только мне больно, не трогай!
Лепечет старушка земля.
Я б в физики вышел, да жалко
Материи этой земной.
Охотником стал бы, да галка
Приходится теткой родной.
По свету, по свету, по свету!
К чему ни пристанешь – отказ.
Вот так и попали в поэты,
Чтоб петь под дверями у вас.»
…
Стихнул дом. Во мгле из крана
Где-то капает вода.
Чуть дрожит на дне стакана
Недопитая звезда.
Теней спутанные сети
Сад в окне, на стенке сад.
Сердце всходит, сердце светит,
В час, когда все вещи спят.
Дверь и переплет оконный,
Лампа спит и стул в углу.
И вступает рой бессонных,
Рой бессмертных в эту мглу.
Тропы с тенями косыми,
Звездный шорох, лунный звон…
Пробудись, пободрствуй с ними
Будешь к лику их причтен.
Будешь тише, будешь выше,
И внимательнее звезд.
Млечный путь повис над крышей, —
Встань на этот легкий мост.
Кто-то точки блеска вставил
В грудь резцом.
Весь мир в резьбе —
Ранен светом…
«Павел, Павел…
Милый, видишь?»
– «Что тебе?»
– «Ты… ты не видишь?»
– «Что я должен видеть?
– Чего ты хочешь?» (Голос ледяной).
– «Да ты ли это!
– Я тебя обидел? Мне стало скучно.
Вот и все».
– «Со мной?!»
…
Родился где-то в мире проблеск алый,
Открыла веко сонная вода
«Со мной?» – сосна высокая сказала.
«Со мной?» – спросила у него звезда…
Стихнул дом. Вода… да где там —
Все молчит, темно кругом —
Ни воды, ни звезд, ни веток —
Как струна, оборван дом.
И не плещет и не блещет
И не бьется там, в груди…
Надо б ей уснуть, как вещи,
Спать, как вещи… Сон, приди!
…Не приходит. – Просто стены,
Просто полки, тюфяки… —
Мир такой обыкновенный
Прост до страха, до тоски.
«Звездный шорох, шепот сада» —
Есть лишь голых прутьев сеть.
И не вглядываться надо
В них, а – только б не глядеть.
Было чудо – стала груда
Мертвая. Под ней возник
Ров, обрыв. Так жизнь не чудо?
Значит чудо – только миг?
Миг пустой? А жизнь – работа.
Как соседка и как мать,
Вечно бегать, делать что-то,
Для чего-то уставать.
Как у всех, обыкновенно…
Если я бы поняла,
Для чего пустой вселенной
Эти вечные дела?
Господи, да что ж случилось?
Что вдруг спуталось в судьбе?
Павел рядом. Вот он… «Милый…
Милый, слушай…»
– «Что тебе?»
…
«Таня, ну пойми, Татьяна,
Ведь не только при луне
Выть и песни петь для пьяных,
Что-то делать нужно мне!»
Тонкий звук в молчанье вкраплен,
Наплыла голубизна.
На окошке плачут капли
Вот одна, еще одна…
Безответны, незаметны
Просто капли, так – вода,
В мутном мире предрассветном
Через небо – провода.
Чей-то вздох из сердца вынут,
Чей-то камень канул в пруд…
Капли вздрогнут и застынут,
Или вовсе пропадут…
…
Где-то в мире забелели
Ледяные ленты рек.
Тихо падает на ели
Белый, белый легкий снег.
В дымку сизую одета,
Чуть колышется сосна.
Так прозрачно в мире где-то,
Где-то в мире тишина.
И в глухом лесу затерян,
От селений в стороне
Из смолистых бревен терем
С огоньком в резном окне.
Белым, белым снегом крытый,
В голубом краю лесном…
Точно к матери забытой
Хочет Таня в этот дом.
