Линда пошевелила губами. Она силилась что-то сказать, но получился лишь набор прерывистых, неясных звуков. Она проглотила слюну и поморщилась.
Все же ей удалось выговорить:
— Ты пытался меня убить, Дэви.
У нее был неузнаваемый голос. Он смотрел на нее не отрываясь.
— Дэви.
Он облизнул губы.
— Ты меня убивал.
— Наверно.
Дэви потряс головой — простой, ничего не значащий жест. Но, начав трясти головой, он уже не смог остановиться. Так и сидел на кровати, тряся головой. Неожиданно он ощутил прохладные ладони на своем лице. Линда стояла перед ним на коленях, растрепанная и полная сострадания. Шея у нее раздулась и побагровела. Он издал слабый, умоляющий звук и попытался откинуть голову. Но ее руки держали крепко.
— Дэви…
Раздался стук в дверь, и Линда вскочила на ноги. Быстро сделала несколько глотательных движений.
— Да? — отозвалась она и сглотнула снова.
— У вас с Дэви все в порядке? — послышался встревоженный голос Тальбота Фокса.
— Да, папа.
— Слава богу. Последняя молния ударила в трубу. Линни, у вас правда все хорошо?
— Да, папа. Мы испугались, но теперь все прекрасно.
— Насколько я понял, серьезного ущерба она не нанесла, только выбила несколько кирпичей. Нам повезло. Мама здорово перепугалась. Скажи, сердечко мое, а что у тебя с голосом?
— Да так, ничего, папа. Охрипла. Может быть, простудилась. Этот дождь залил нам комнату. Не беспокойся о нас. — Да, утром придется надеть шарф и сказать, что горло болит. — Спокойной ночи, папочка.
— Спокойной ночи, дети. Послышались тяжелые шаги на лестнице.
— Дэви.
— Почему ты ему не сказала?
— Почему ты это сделал?
— Я не знаю. Почему ты не сказала дяде Тальботу?
— Разве ты не знаешь?
— Я не жду, что ты мне поверишь. — Слова никак не соотносились с действительностью. У него был плоский голос, бесцветный и механический.
Линда с силой встряхнула его:
— Дэви, посмотри на меня! Ты же должен знать. Ты что — так сильно меня ненавидишь?
— Я люблю тебя.
— Но тогда…
— С этим желанием я борюсь каждую ночь вот уже… не знаю, с каких пор, Линни. Ведь это только руки, пальцы. Что-то приходит ко мне, и я сражаюсь. Все перепуталось. Я ничего не понимаю. Сегодня была духота, гроза… Совершенно внезапно я потерпел поражение, Линни… — Дэви поднял на нее красные, потерянные глаза. — Ты ведь не думаешь, что я хотел сделать такое.
— А как же ты смог?
— Не знаю. Все это время я был болен. Но я не мог остановиться… Не смотри на меня так! Точно так на меня смотрел Лью Бинкс в Карачи!
Он попытался отстраниться, но Линда обняла его крепче.
— Я никак на тебя не смотрю, дорогой. Просто я пытаюсь посмотреть на это. И хватит враждовать со мной, Дэви. Лучше выговорись. Пожалуйста, дорогой. Давай я помогу тебе…
Дэви тупо таращился на нее.
— Ты хочешь сказать, что даже теперь…
— Я же люблю тебя. Может, я полная дура, но… Ни за что я не поверю, что ты действительно хотел меня убить.
Он затряс головой.
Она погладила его голову и остановила тряску.
— Это все старая беда, правда? — мягко спросила она.
Ответ она прочитала по глазам, еще до того, как он рот открыл. Но он все равно заговорил, и теперь слова полились бурным потоком облегчения. Он был как растерянный мальчишка, оказавшийся в материнских руках.
— Я думал, что все это умерло и похоронено, Линни! Но в Китае оно вернулось. Все перемешалось, говорю тебе! Последние недели — наверное, война как-то повлияла, не знаю, я просто зациклился: Бинкс, кровавые сны, а тут еще этот ублюдок Кейн… Господи, Линни, ты думаешь, я псих?
Он все-таки сумел разжать обнимавшие его руки и отлепился от нее, как будто боялся ее заразить.
— Дэви, если бы это было так, военные психиатры обнаружили бы.
— Да, верно, это не так! — Он принялся шагать по комнате. — Они говорили, что я не сумасшедший. Что-то о «неврозе страха»…
— Ну вот. — Линда медленно поднялась на ноги и опять обняла его. — По крайней мере, мы знаем причину.
— И что с того, что мы знаем причину? — заорал он. — Эти психиатры пытались накачать меня наркотиками, и я послал их ко всем чертям!
— Ну что ты, Дэви. Знание причины — это путь к исцелению.
— Только не в моем случае, Лин! Я уже пытался выполнять все их предписания. Они прописывали мне все виды «терапии» — даже заставляли меня вязать. Вязать! Вроде успокаивает нервы. О, теперь я умею вязать, плести кружева, распускать петли не хуже самых искусных мастериц, — горько произнес он, — но это не помогает. Проклятие какое-то. Проклятие, которое я несу в себе с тех самых пор, как был ребенком, а мой отец… — Дэви замолчал. Затем спокойно сказал: — Линни, мне нужно уйти от тебя. Я обязан был это сделать уже давно. Еще одну такую ночку я не выдержу. Едва ли в следующий раз шарахнет молния, чтобы меня остановить.
