— Боюсь, что по-своему Джим был великим человеком, — печально улыбнулся Эллери Квин. — Он был готов умереть, чтобы искупить свою вину перед Норой. Единственным путем, каким он мог это осуществить, было умереть молча. Несомненно, Джим заставил свою настоящую сестру, Роберту Робертс, хранить тайну. Сообщив правду шефу Дейкину и вам, Карт, Джим был бы вынужден открыть подлинную личность Розмэри, а следовательно, историю своего предыдущего брака, мнимого развода и статуса Норы как беременной, но незамужней женщины. Кроме того, это не принесло бы ему никакой пользы. У Джима был куда более веский мотив для убийства Розмэри, чем для убийства Норы. Нет, он решил, что будет лучше всего унести эту ужасную историю с собой в могилу.
Пэт уже не сдерживала слез.
— У Джима была еще одна причина хранить молчание, — продолжил Эллери. — Причина поистине героическая и эпическая. Интересно, догадываетесь ли о ней вы оба?
Пэт и Карт молча уставились на Эллери, а потом друг на друга.
— Нет, — вздохнул Квин, — очевидно, вам это не под силу. Хотя правда настолько проста, что мы смотрим сквозь нее, как сквозь оконное стекло. Это как два плюс два, точнее, два минус один, а такие расчеты труднее всего.
Луковицеобразный орган цвета свежей крови возник над его плечом, оказавшись всего лишь носом мистера Эндерсона.
— О vita, misero longa, felici brevis![67] — проскрипел мистер Эндерсон. — Друзья, внемлите мудрости древних… Полагаю, вы удивляетесь, каким образом я, жалкий пропойца, располагаю достаточной суммой в этот ниспосланный Небом день. Ну, я живу, как говорится, на подаяние моей родины, и мой корабль сегодня прибыл в порт. Felici brevis! — И он потянулся к стакану Пэтти.
— Почему бы вам не отойти в угол и не заткнуться, Энди? — рявкнул Карт.
— Сэр, — отозвался мистер Эндерсон, шагнув назад со стаканом Пэтти, — «песчинки жизни сочтены в часах. Здесь я останусь, здесь окончу жизнь».[68] — Он сел за свой столик и быстро осушил стакан.
— Эллери, вы не можете на этом остановиться! — сказала Пэт.
— Вы оба готовы услышать правду?
Пэт посмотрела на Картера, а Картер на нее. Потом он протянул руку через стол и взял ее за руку.
— Выкладывайте, — потребовал Картер.
Эллери кивнул.
— Остается ответить на один вопрос — самый важный из всех: кто отравил Розмэри? Обвинение против Джима доказало, что только у него были мотив и возможность, что только он распределял коктейли и, следовательно, только он мог быть уверен, что отравленный коктейль достанется намеченной жертве. Более того, Карт, вы доказали, что Джим купил крысиный яд и поэтому мог добавить в коктейль мышьяк. Все это логично и неопровержимо — если Джим намеревался убить Нору, которой он передал коктейль. Но теперь мы знаем, что Джим не собирался убивать Нору — подлинной жертвой с самого начала должна была стать Розмэри!
Мне пришлось перефокусировать мои умственные бинокли. Когда я понял, что намеченной жертвой была Розмэри, выглядело ли обвинение против Джима так же убедительно, как когда планируемой жертвой считалась Нора? Возможность Джима отравить коктейль никуда не делась; мотив в случае с Розмэри стал куда более веским; запас мышьяка по-прежнему оставался для него доступным. Но, если жертвой должна была стать Розмэри, мог ли Джим обеспечить попадание отравленного коктейля по назначению? Помните — он передал коктейль, где впоследствии обнаружили мышьяк, Норе! Мог ли он быть уверен, что отравленный коктейль достанется Розмэри?
Нет! — воскликнул Эллери, и его голос внезапно стал острым как нож. — Правда, Джим передал Розмэри коктейль из предпоследней порции. Но тот коктейль не был отравлен. В последней же порции напитков только коктейль Норы, которым отравились она и Розмэри, содержал мышьяк! Если Джим добавил мышьяк в коктейль, который передал Норе, как он мог знать, что его выпьет Розмэри?
Джим не мог этого знать. Событие было настолько невероятным, что он не мог ни спланировать его заранее, ни рассчитывать на него, ни даже мечтать о нем. К тому же, если вы помните факты, Джима не было в гостиной в тот момент, когда Розмэри выпила коктейль Норы. Поэтому неизбежно возникает вопрос: поскольку Джим никак не мог быть уверен, что Розмэри выпьет отравленный коктейль, кто мог быть в этом уверен?
