Теперь Арбелин пододвинулся ближе:
— Ты думаешь, поверит?
Андрей разлил ещё по чарке.
— Князь мнительный, так и мыслит, што все ему зла желают. А когда проверит и узнает, што энтот пир был и иноземец на нём присутствовал, он поверит, ещё как поверит.
Они вновь выпили.
— Одоевский возглавляет Разбойный приказ, если до него дойдёт, меня запытают за клевету на бояр.
Андрей дёрнул головой:
— Когда тебя начнут пытать, узнают и обо мне, а лишь затем о митрополите. И штоб от митрополита отделатьси, нас просто придушат в пытошной.
Арбелин опять наполнил чарки.
— Значит, нужнова идить.
— И еслива можно, прямо сегодня. Уж больно маркиз зажилси на Руси.
Ещё в конце декабря 1677 года в Константинополь было направлено русское посольство во главе с послом стольником Афанасием Поросуковым. Ему поручалось вручить султану грамоту, извещающую о вступлении на престол Фёдор Алексеевича, третьего царя, третьей династии. В грамоте была «укоризна» султану за посылку войска к Чигирину и напоминание царя «об исконной прежней дружбе».
Посольство попыталось предпринять поездку в Стамбул через Крым, куда оно явилось в начале января, где и было взято под стражу ханом Мурад-Гиреем и протомилось в неволе две недели, пока не вернулся корабль, посланный в Стамбул к визирю. На этот корабль посольство и погрузили, всё так же под охраной янычар. Поездка вдоль болгарского берега не заняла и двух дней.
Почти двое суток посольство на берег не спускали, а затем сопроводили под охраной в дом, в котором количество тараканов могло испугать и вечного нищеброда.
Султан послов не принял. Девятнадцатого января верховный визирь Мустафа-паша в большом дворце, в мраморном зале принял посла Поросукова с полным видимым равнодушием, совершенно не обратил внимания на дары и на слова Поросукова отвечал, что если русский царь не откажется от Чигирина и Украины — войны не избежать, и карающий меч султана уже в его руках. Так ничего и не добившись, посол вернулся в отведённый ему дом.
Дальнейшее нахождение в Стамбуле было бессмысленным.
Афанасий сидел в дальних покоях дома в наползающей темноте вечера, не зажигая светильника. Он понимал: на его продвижении по службе можно поставить крест.
Неожиданно из темноты угла вышел человек, словно отделился от стены. Афанасий даже перекрестился. Человек протянул руку ладонью вперёд и произнёс:
— Я русский, нахожусь здеся при константинопольском патриархе.
Посол вгляделся в темноту: незнакомец сделал какие-то знаки в воздухе, но Афанасий ничего не понял.
— Разве, будучи послом, ты не принадлежишь к Приказу тайных дел? — тихо спросил гость.
Поросуков усмехнулся:
— Эка вспомнил, Тайного приказу почитай два года нету.
— Я Тимофей Чудовский, толмач визиря. Здеся десятый год. Твой приезд запоздал. Султан Мухамед ещё по осени решил не примирятьси с Русью. — Монах подошёл ближе. — В апреле к Дунаю начнут стягиваться войска примерно сто десять тысяч турок. Султан приказал крымскому хану собрать не менее сорока тысяч всадников. Будут вспомогательные отряды сербов, албанцев, молдаван и валахов, по десять-пятнадцать тысяч. Все вместе двухсоттысячная армия. Во главе армии султан ставит верховного визиря Мустафу-пашу. Плоты для переправы больших мортир на левый берег Дуная уже строятся, а французы-крыжаки продали Турции большое количество пороху...
Двадцатого января подданный русского посольства оставил Стамбул, увозя все данные о готовящейся турками кампании на 1678 год. В начале февраля князь Василии Голицын зачитал их думе.
Расчёт Андрея Алмазова оказался верным. Как только Арбелин поведал Милославскому свою «сказку», князь сильно занервничал и стал всё проверять. Лишь только узнав, что пир был и иноземец на нём присутствовал, во всё поверил. Так называемый маркиз Монферадский без шума был под стражей доставлен к Милославскому. При виде гордой осанки и спокойного взгляда Милославский вспылил ещё больше и одним рывком сорвал с маркиза кружевное жабо:
— Непочтительность будешь у себе во фряжских землях казать.
Маркиз оправил ворот:
— Чем я прогневил князя?
