— Итак, — начала Риган, обращаясь к старику, который теперь молчаливыми взмахами рук подталкивал их дальше в гостиную. — Мы буквально на несколько минут. Нам бы только поговорить с Шоной по поводу…
— Я в курсе. — Арнольд вдруг остановился и повернул голову в сторону коридора. — Шона! — позвал он. — Шона! — затем он снова повернул голову к гостьям. — Она будет здесь через минуту.
— Спасибо, — поблагодарила его Риган.
Они с Кит церемонно уселись на шелковую кушетку-недотрогу. Арнольд устроился у камина, в кресле с высокой спинкой и массивным подголовником.
— Здесь так красиво. Скажите, Шона здесь выросла?
Арнольд вскинул брови и посмотрел на Риган с таким видом, будто она рехнулась:
— Выросла? Здесь? Да она переехала сюда всего пару месяцев назад, чтобы как следует подготовиться к свадьбе.
— О, — только и нашлась что ответить Риган.
Кит украдкой бросила на нее взгляд, который недвусмысленно говорил: «Слава богу, не я его об этом спросила».
— Иду! — весело объявила Шона, появляясь на пороге гостиной. Ей, наверное, уже под сорок, догадалась Риган. Она была миниатюрной дамой небольшого росточка, с вьющимися светло-каштановыми волосами. На ее простоватом, но приятном лице проглядывало что-то шаловливо-детское. Да и одета она была куда более просто, чем предполагала помпезная обстановка гостиной: просторные слаксы защитного цвета, разношенные шлепанцы на пробковой подошве и цветастая рубашка. Держу пари, что на завтрак эта особа предпочитает овсяные хлопья, подумала Риган.
Арнольд без лишних церемоний представил их.
Когда Шона присаживалась на стул рядом с кушеткой, в ее глазах мелькнул какой-то странный огонек.
— Насколько я понимаю, у вас для меня плохие новости?
— Плохие новости? А в чем, собственно, дело? — вмешался Арнольд.
— Мое платье украли! — объявила Шона, слегка повысив голос. Затем она снова повернулась к Риган и Кит. — Я только что говорила с Альфредом.
— Твое платье украли? — переспросил Арнольд.
— Ну да! Что может быть хуже? Но не волнуйся! Альфред пообещал, что сошьет мне новое к свадьбе.
— Твоя свадьба через три недели, — напомнил ей Арнольд, показывая ей три растопыренных пальца.
— Он сказал, что платье будет готово в срок.
За последние несколько часов Риган поневоле приходилось оказываться в весьма странных ситуациях, но такое она наблюдала впервые. Неужели этот старичок и есть ее жених? Она так и не отважилась спросить.
— Альфред и Чарис приносят вам свои извинения, — начала она, — им так неловко…
— Я их просто обожаю. И я обожаю их платья, — с энтузиазмом заявила Шона. — У меня вообще-то спортивный стиль, но в винтажном платье Альфреда я смотрюсь совсем неплохо. Арни видел фотографии. Он считает, что оно очень романтичное. Правда, Арни?
— Да, оно ничего, — снисходительно согласился Арни, сопровождая свои слова величавым взмахом руки.
Так все-таки, в каких они отношениях? — размышляла Риган. У нее просто не хватало духу вот так просто, с бухты-барахты, спросить их об этом. Ладно, попробуем избрать иную тактику.
— Я тоже заказала себе свадебное платье у Альфреда. Мой жених не раз спрашивал меня, как оно будет выглядеть, но я ему так и не сказала… — Риган сделала паузу.
На этот раз Шона посмотрела на нее как на сумасшедшую.
— Так вы думаете?..
— Что? — спросила Риган, притворившись, будто никак не может взять в толк, о чем речь.
Шона вдруг начала истерически хохотать:
— Арни, нет, ты это слышал?
— Что?
— Мне кажется, она подумала, что мы жених и невеста.
— О, это великолепно, клянусь богом! Вот погоди, Памела услышит! — наконец рассмеялся и он, издавая необычные кудахчущие звуки.
— Клянусь, у меня и в мыслях не было… — начала было Риган.
— Эй, что тут происходит?
Риган повернула голову. В гостиную вразвалочку вошел молодой мужчина — лет тридцати с хвостиком, с лошадиной гривой темных волос, спускавшихся до плеч, с серьгой в ухе и, словно в подражание Альфреду, трехдневной щетиной на щеках. Он был в дырявых джинсах, причем разорванных именно там, где это предписывала нынешняя мода, и белой футболке, наглядно демонстрировавшей великолепный торс. Сказать, что его неформальный наряд смотрелся довольно неуместно в этой чопорной гостиной, это, считай, ничего не сказать.
