– Вы, Дима, очень интересно рассказываете, но мне уже пора…
Вдыхая сырой прохладный воздух и наступая на апельсиновую кожу тротуара, они степенно добрались до ее машины. Там она сказала:
– Спасибо за приятный вечер! Поеду заниматься делами…
– Это вам спасибо, Наташенька! Когда мы снова увидимся?
– Я вам позвоню…
Она подала ему руку в перчатке, и он теперь уже в темноте приложился губами к тонкой коже, ощутив на миг тот же запах – гладкий, черный, сладкий, а после стоял и смотрел, как она осторожно выезжала со двора, а затем быстро исчезла, увозя на черной спине пылающий призыв соблюдать дистанцию…
Дома к ней вышла кошка Катька, присела, окутав себя хвостом, и стала смотреть, как она снимает пальто и сапожки.
– А я себе, Катюша, мужика нового завела… – приветствовала ее, как два с половиной года назад Наташа.
Катька встала, задрала хвост и, подойдя к ней, прошлась гладким боком по ее ноге.
Сегодня пятый день его новой жизни. Снова утро. Как его пережить, чтобы дождаться дня, и как пережить день, чтобы дождаться вечера? Какое тревожно-радостное, ни на что не похожее и, по сути, гибельное чувство владеет им! Ничего подобного за последние пятнадцать лет! Зачем оно? Зачем это ощущение восторга и слез в уголках глаз? Как все было просто с его прежними подружками и как серьезно сейчас! Это похоже на то, как если бы он карабкался по отвесной скале, зная, что выход только один – карабкаться вверх, до вершины. Иначе он сорвется и разобьется. «Не смотри вниз!» – кричат ему снизу люди. «Смотри вверх!» – шелестят крыльями ангелы. Такое вот странное крылатое чувство…
Она позвонила в половине шестого, когда он слонялся по квартире, пытаясь найти место, где радиация нетерпения была бы наименьшей. Позвонила и назначила встречу на том же месте. «И давайте обойдемся сегодня без цветов!» завершила она разговор.
– Вот что я хочу вам предложить, – сказала она после обычной церемонии губоприкладства. – Неделе конец, и я хочу, наконец, как следует поесть, а потому приглашаю вас в один уютный ресторанчик у меня на Васильевском! Что скажете?
– Согласен! – ответил он. – Но при одном условии – платить буду я.
– А иначе не поедете?
– Поеду, но есть не буду!
– Вы к тому же еще и вредный! – улыбнулась она. – Тогда вот еще что: обратно добираться вам придется самому. Не страшно?
– Страшно, но ничего не поделаешь! – поддержал он игру.
Поехали, и разговор их естественным образом обратился к автомобилям. Удивляясь той ловкости, с которой она управлялась со своим мустангом, он похвалил ее, деликатно указав на некоторую дерзость в манере вождения.
– Я всегда так езжу! – своенравно откликнулась она.
– Вы знаете, я заметил, что все женщины за рулем делятся на тех, которые в точности соблюдают правила и раздражают этим мужчин (их подавляющее число) и тех, которые водят, как вы и тоже раздражают мужчин!
Она спросила, много ли ему приходится ездить, и он ответил, что по городу старается, куда возможно, добираться пешком, а вот с началом дачного сезона приходится часто ездить под Зеленогорск, где у него участок с домом.
– Что вы говорите! – живо откликнулась она. – Надо же! У меня тоже был дом под Зеленогорском, но я его продала…
– Если я вам, Наташенька, до лета не надоем, то обязательно приглашу вас посетить мое гнездо… – галантно пообещал он.
«Дворянское гнездо…» – мелькнуло у нее.
– Вот в этом доме я после пятого курса впервые в жизни напился! – сообщил он смущенно, указывая на невыразительный фасад в конце Гороховой. О том, что после этого он очутился в Лелиной кровати он, естественно, умолчал. Полезное открытие совершил он во время своего вчерашнего повествования: оказывается, лишая подлинные истории их развязок, как слова их окончаний, можно на свое усмотрение сочинять диетические композиции на любой вкус.
По Большому проспекту они добрались до Гаванской, свернули на нее и остановились.
– Приехали, – сказала она, заглушив мотор. – «Золотая Панда» называется. Мы сюда с подругами часто ходим. Роскоши особой нет, но уютно и всегда есть свободные места. К тому же здесь хорошо готовят рыбу.
