– Димочка, бедный, до чего же я тебя довела!
– Во-первых, не ты, а я сам! А во-вторых, я давно хотел похудеть, хотя, возможно, немного перестарался! – весело отвечал он, отправляя выспавшиеся руки в путешествие по ее телу.
– Бедный ты мой, бедный, связался со старой калошей с тараканами в голове! Ну, скажи, зачем я тебе такая заколдованная? – глядели на него подернутые серой печалью глаза.
– Все настоящие королевы заколдованы. Представляешь, какое сказочное сокровище мне достанется, когда я тебя расколдую!
Он перевернул ее на спину и поменялся с ней местами, глядя на нее расплавленными нежностью зрачками. Впервые она разглядела в их черной глубине пульсирующий свет, питающий неугасимым восхищением дымчатую желтизну короны и сероватый аквамарин радужной периферии.
– Я иногда думаю… – продолжала она истязать себя сладкой болью, – ведь ты с твоими деньгами вполне мог найти себе свежую, молоденькую, без всяких историй и комплексов…
– Молчи, глупая, молчи! – припал он к ее губам, не скрывая своего беззащитного обожания…
За завтраком она сурово сказала:
– Этот мерзавец Феноменко – теперь я просто обязана от него уйти…
– Вовсе не обязана! – ответил он, прекрасно понимая, что она ждет его разрешения продолжать работать с бывшим любовником. – Делай вид, что ничего не знаешь, а про себя посмеивайся, как он, такой умный, обманул самого себя…
Благодарное облегчение проступило на ее лице, и она, не скрывая радости, воскликнула:
– Спасибо, Димочка, ты не представляешь, как для меня важен твой совет!
Она привезла его в Парк Победы. Там они, перед тем как расстаться, укрылись зонтом и, помечая памятные места трогательными разноцветными бантиками милых воспоминаний, прошли тем же путем, каким шли год назад. Они шли по парку, как по музею, где случайные когда-то подробности приобрели, благодаря знакомству с ними, нетленность шедевров и жили теперь собственной жизнью. Ах, как много неожиданного и разного случилось за это время, а между тем узел их судеб затягивается все туже!
Он довел ее до подъезда, поцеловал и горячо пробормотал:
– Я люблю тебя, Наташенька! Люблю еще сильнее, чем раньше…
Да, конечно, она это знает, и молчаливое откровение его худобы для нее красноречивей его глуховатого, дрогнувшего голоса.
– Спасибо тебе, Димочка! Ты не представляешь, как я рада, что мы снова вместе! Можно сказать, я сверхрада! Мне тебя ужасно не хватало, ужасно… Теперь я это вижу, знаю… – отвечала она.
И все же странно, что не он, безумно влюбленный в нее мужчина, а она, чье вредное сердце медлит с взаимностью, спасла их отношения.
«Ты хоть понимаешь, что мы не расстались лишь чудом?» – хотела упрекнуть она его благородное бездействие, но пощадила свет его глаз.
Придя в бюро, она сразу же направилась к кабинету верховного правителя и без стука, с размахом туда вошла. Феноменко, откинувшись в кресле и скрестив на груди руки, снисходительно внимал блеющему вздору Лидии. Под их удивленными взглядами Наташа прошла к столу и уселась напротив фаворитки, поддельным влюбленным видом своим напоминавшей фальшивую купюру.
– Лидия Константиновна, мне нужно срочно переговорить с Алексеем Николаевичем, – сухо обратилась она к изумленной ее наглостью дублерше, которая тут же вскинула капризный взгляд на любовника, словно желая сказать: «Ну да, я знаю, что она твоя бывшая любовница, но минет-то тебе теперь делаю я!»
– Лидия Константиновна, позвольте нам переговорить с Натальей Николаевной! Я вас позову! – услышала она вежливую просьбу своего содержателя. Обнаружив ужимки оскорбленной кокетки, фаворитка выскочила из кабинета.
– Слушаю тебя, – сложил на столе волосатые руки Феноменко.
– Ты, оказывается, способен на подлость, – стараясь оставаться спокойной, сказала она.
– Ты о чем?
– О том, что ты наплел моему жениху!
– Ну, почему же! Все, что я ему сказал – чистейшая правда: я действительно готов развестись и жениться на тебе, – невозмутимо отвечал Феноменко.
– Но я-то с тобой ни о чем не договаривалась! – прошипела она, перекосив лицо презрением.
– Так давай договоримся! – улыбнулся Феноменко.
– Ты подлец, – взяла она себя в руки.
