Первая ночь января, превращенная сердечным уговором христиан в своевольную зарубку на божьем пути, катилась по планете, вздымая меридианы и заставляя треть землян ослаблять защитные и отпускать на волю пищеварительные и половые рефлексы.
Пожалуй, ни одно имя той ночью не упоминалось в их компании так часто, как ее, и любовное слюнотечение начиналось у него уже со второго слога. Каждый, улучив момент, считал своим долгом снабдить его напутствием и дать дружеский наказ.
Первой к нему подошла Ирка Коршунова.
– Так что насчет брудершафта? – спросила она с хмельной игривостью.
– Если позволит ваш муж! – улыбнулся он.
– Муж, ты позволишь? – обратилась Ирка к сдержанному, симпатичному молодому мужчине в очках, втянутому Светкиным мужем в бесконечный разговор.
– Да, конечно, только не увлекайся! – откликнулся тот, с улыбкой взглянув на Дмитрия, словно извиняясь за прихоть жены. Чувствуя обращенное на него со всех сторон веселое любопытство, он церемонно исполнил обряд, ощутив мокрыми губами вкус Иркиного смущения.
– Ну, все! Теперь мы на «ты»! – воскликнула довольная Ирка и тут же учинила ему допрос. Он отвечал благодушно и уклончиво, отшучиваясь чаще, чем надо и потакая ее бесцеремонному любопытству только потому, что оно направлялось дружеской по отношению к хозяйке колеей.
– Ага, вижу, тебя уже допрашивают! – весело вмешалась мимоходом Наташа и, выйдя на середину гостиной, хлопнула несколько раз в ладоши, как это делает воспитательница в детском саду. – Так! Все! Прекращаем прения и приступаем к танцам! Первый танец дамы танцуют со своими кавалерами, а потом меняемся! Итого шесть танцев подряд! Все слышали? – объявила она.
– Слушаемся, товарищ командир! – пробасил со своего места Светкин муж.
– Димочка, займись, пожалуйста, музыкой! – велела она ему.
Он извлек заранее приготовленный диск «Би Джиз», выбрал там “How deep is your love” и направился к ней.
– Выходит, я имею право только на один танец? – пошутил он, становясь перед ней.
– Глупый! Ты имеешь право на все! – сцепив кисти рук у него за шеей, тихо сказала она. Он запустил музыку и завладел ее талией. При его росте сто восемьдесят она со своими подкаблученными ста семьюдесятью была почти вровень с ним.
– Между прочим, мы с тобой танцуем первый раз, – сказал он.
– Да, верно…
– А между прочим, с этого обычно начинают! – улыбаясь, заметил он, заглядывая ей в глаза.
– Это ты виноват… Сразу потащил меня в постель… – с напускной строгостью живо ответила она и отвела взгляд.
– Неправда, Наташенька, я даже боялся к тебе прикоснуться!
– Так уж и боялся…
– Я и сейчас боюсь. Ты такая бесподобная и… чужая!
– Димочка, ну что ты такое говоришь! – с вежливым упреком взглянула она на него. – Да, кстати! – вдруг разомкнув руки, отстранилась она. – Я буду тебя сейчас ругать!
– Что случилось, Наташенька? – испугался он.
– Ты что делаешь? Ты почему так легкомысленно соришь деньгами? – глядела она на него со строгим возмущением.
– Что такое? – недоумевал он.
– Ну, это колье! Оно, оказывается, стоит бешеных денег!
– О, господи! А я-то думал… – ослабел он. – Успокойся, не таких уж и бешеных…
– Да?! А вот Юлька сказала – под двадцать тысяч! Это правда?
– Ну, скажем так: порядок она угадала… Пятнадцать.
– А разве это мало? Ты что у нас, миллионер?
– Ну, можно и так сказать…
Они стояли, держа друг друга за локти и забыв о танце. Она готовилась отчитать его на будущее, но его последние слова вызвали в ней краткое замешательство.
– И все равно это безобразие! – спохватилась она, возвращаясь к танцу.
– Наташенька, у меня рука не поднимается дарить тебе безделушки! – виновато оправдывался он.
– А у меня в следующий раз рука не поднимется брать! Ну, скажи, с какой стати ты должен мне дарить такие дорогие вещи?
– Я подумал, что однажды ты передашь их нашей дочери, – спокойно и просто ответил он, глядя ей в глаза. – Считай это семейными инвестициями.
Она отвела взгляд и примолкла: его состоятельность произвела на нее впечатление. Принимая в расчет его машину, квартиру, дом под Зеленогорском, щедрость и особую осанку, которую придает людям солидный банковский счет, она и раньше считала его достаточно богатым. Оказалось, что он богаче, чем она считала.
