О сборнике стихотворений Ирины Весы «Трофейный пейзаж»
С вызывающей внушительностью заявляют о себе реалии культуры на страницах нового поэтического сборника харьковчанки Ирины Евсы «Трофейный пейзаж». Названия художественных произведений, имена поэтов, режиссёров, музыкантов, мыслителей то и дело норовят здесь пробраться на текстовую авансцену
Описывая свой домашний книжный стеллаж, Евса не упускает возможности продемонстрировать нам некоторые конкретные томики, стоящие на нём: «Кенжеев и Цветков / и неполный Бродский». Воспоминание о «гарнизонном Казанове», схлопотавшем за свои шалости принудительный перевод из тёплой солнечной Слобожанщины в унылую северную глушь, вызывает у автора молниеносную литературную ассоциацию: «Этапом – от Бальбека Пруста до «Поединка» Куприна». Содержательный дружеский разговор с приязненной шутливостью именуется в тексте «шепотком о Шнитке или Башмете», и – напротив – назойливая соседская «дрель за стенкой» ехидно уподобляется музыкальной поп-звезде Ванессе Мей.
Даже Мандельштам Евсе дорог и интересен не только тем, что и в стихах, и в жизни (как в море) «плыл / <…> не кролем, не брассом, а как-то иначе», но и тем, что был незаурядным… читателем. Косвенное подтверждение этому – укоризненно-риторический вопрос, адресованный сегодняшнему дню и содержащий внутри себя скрытую цитату из хрестоматийного «Бессонница. Гомер…»: «Кто теперь способен до середины списка / кораблей добраться?».
Заметим, что столь высоко поднятая планка авторских вкусов, интересов и пристрастий подкреплена в «Трофейном пейзаже» соответствующим уровнем версификации. Стиль текстовой одёжки Евсы – строгий (если иметь в виду тяготение к точной рифмовке), но не лишённый элегантности, выражающейся в богатстве словаря, ритмическом разнообразии (от традиционного «хориямба» до новомодных фасонов).
При знакомстве со сборником могут возникнуть поводы и засомневаться: а так ли уж необходимо всякий раз приплетать в строку какого-нибудь «многомудрого Фрейда» и Фромма? И всё-таки отдадим автору должное: большей частью отсылки к именам и названиям в «Трофейном пейзаже» уместны и точны. Иногда с их помощью даже рождаются метафоры, выявляющие смысловой объём образов, лежащих вроде бы на поверхности. Так, в стихотворении «Кто-нибудь придёт…» не листопадом, но «листопадом Иоселиани / мимо окон прошуршит октябрь, // на лету, как тайнопись шумеров, / истлевая в тонкие пласты» (здесь и далее в стихотворных цитатах, кроме одного специально оговоренного случая, курсив мой – Е. Г.). Упоминание мастера кинематографа, обладающего редкой способностью воссоздавать на экране целостную материю жизни в её естественном течении, побуждает осознать осенний пейзаж за окном как образ многомерный.
Заключительные строчки стихотворения подтверждают: речь в нём идёт об угасании любви, о том, что «жизнь <…> сменила код» на двери человеческой души. Пережитые высокие чувства «истлевают», но – в отличие от древесных листьев – не превращаются в никчемную труху. Память о них, подобно древним шумерским письменам, оседающим в кладовых истории, погружается в фундамент внутреннего авторского мира, становясь органической его частью…
Далеко не все стихи Евсы, представленные в сборнике, отличаются подобным своеобразием. Зачастую – будь то приватные взаимоотношения с людьми или летние крымские впечатления (стихотворные отчёты о них занимают изрядное место во втором разделе книги) – автору не удаётся избежать общих мест. Оговоримся впрочем, что наличие объективных, испытываемых любым поэтом (особенно – в наше время) трудностей в нахождении незатёртой свежей интонации и метафоры Евса и сама понимает.
