— Слушай, это получается — за двадцать лет до Белого Трибунала.
«Ну и что? — ответила Хода. — На кольцах выбивают дату вступления в Орден. Так что твой брат Регон вполне мог в тысяча четыреста двадцать четвертом быть инициирован в послушники, а спустя двадцать лет, поднявшись уже на пару ступенек, отправиться в погоню за некромансером и забрести сюда».
— Мог, — согласилась Осси и бережно положила кольцо в карман.
Покончив с кольцами, девушка вернулась к амулету.
— Ну а что же это у тебя за звездочка такая была, брат Регон? — обратилась Осси к скалящемуся в небо адепту Ордена. — На украшение не похоже, да и не стал бы ты на себя просто так цепь с камушком вешать. А раз повесил, значит, было в ней что-то…
«Если и было, то все равно не уберегло!» — вставила Хода.
— Не уберегло, — согласилась Осси Кай. — Но для чего-то все-таки было нужно…
Закрыв глаза, она очень медленно провела рукой над амулетом, держа ладонь почти вплотную телу. В какой-то момент ладонь начало покалывать. Сначала чуть-чуть, потом немного сильнее, затем обожгло, будто до пламени дотронулась, а потом все прекратилось. Повела ладонь обратно — та же история.
— Да… Интересная у тебя штуковина, — сказала Осси, открыв глаза и убрав руку. — Такая вся насквозь магическая… И пока не очень понятная. Ладно, запомним это.
Осси поднялась и, повернувшись спиной к трупу, направилась к его походной сумке.
— Ты поглядывай, дружок, там, чтобы он на меня сзади не набросился, — подмигнула она Тяму.
Тот очень серьезно кивнул, сполз с рюкзака, подошел поближе и, не моргая, уставился на лежащее на дороге тело.
Осси только головой покачала и потянулась к сумке. Не мудрствуя особо, она вытряхнула все ее содержимое на землю и начала разбирать. Бегло проглядев несколько сложенных пополам листов бумаги и не найдя в них ничего интересного, она засунула их обратно в сумку. За ними последовали всевозможные походные мелочи, которые обычно берут с собой в дорогу, чтобы не остаться без огня, еды и воды и обеспечить себе хотя бы минимум комфорта. После всех этих перемещений кучка барахла на дороге существенно уменьшилась.
Собственно говоря, на земле осталось лежать не так уж и много — десятка полтора кристаллов с заклинаниями, небольшого размера, но пухленькая книжонка в потертом кожаном переплете и круглая коробочка с ладонь величиной.
Мельком взглянув на руны, выбитые на кристаллах, и убедившись, что ничего сверхнеожиданного к ней в руки не попало, Осси ссыпала кристаллы в свой рюкзак, чтобы разобраться с ними на досуге.
Остались книжка и коробочка.
— Ну, с чего начнем? — Осси переводила взгляд с одной на другую и обратно.
«Начни с книжки», — посоветовала Хода.
— Правильно. Сладкое — на десерт, — пробормотала Осси себе под нос и, взглянув на Тяма, который, не отрываясь и даже почти не дыша, следил за трупом, потянула завязки, удерживающие обложку книжицы.
Это был дневник.
Дневник, который брат Регон вел много лет и куда педантично и скрупулезно записывал все, что с ним случалось и чему очевидцем он был. Не меньше двух сотен листов были исписаны мелким, убористым и очень аккуратным почерком, которому позавидовал бы любой писарь. По всему видно было, что брат Регон начинал свою службу в Ордене, трудясь по канцелярской части, с усердием переписывая книги с утра и до ночи.
— Сгодится как лекарство от бессонницы, — сказала Осси, пролистав книжку, и бережно убрала находку в свой рюкзак.
Оставалась коробочка — последний предмет из наследия погибшего мага, и Осси потянулась за ней.
— Ну а здесь у нас что? — Леди Кай крутила ее в руках, рассматривая непонятные буквы, витиеватым узором выбитые на крышке вокруг стрелы, со всех сторон окруженной молниями. — Только не говорите мне, что брат Регон всюду носил с собой пудру, — это сильно поколеблет мое представление о героическом прошлом великого Ордена.
Сама коробочка когда-то выглядела, наверное, очень изящно, украшенная узорами и камнями. Но потом жизнь и странствия потрепали ее изрядно, оставив на крышке и боках большое количество царапин, вмятин и других отметин неумолимого времени. Большая часть маленьких камешков, очень похожих на гранаты, потерялась, а сама коробочка, когда-то наверняка отполированная до зеркального блеска, стала теперь почти матовой из-за покрывших ее в великом множестве царапин.
