— О, они обучены игре на музыкальных инструментах, знают поэзию, разбираются в искусстве...
«И на фига мне поэзия?» Я жестом подозвал Салана:
— Слушай, нам девушки нужны? Скажем, на роль шпионок или для соблазнения кого-нибудь из недоступных глав домов?
Салан глазел на девушек в предвкушении и энергично кивал.
— Отставить пускать слюни! Учти, они не будут рабынями, так что развлекаться с ними не получится, да и вообще — сам найдешь в свободное от работы время! — Во мне вдруг проснулся блюститель нравственности. Откуда он, интересно, вообще взялся?
Идея найти какую-нибудь Елену Троянскую у меня как-то уже возникала, но все руки не доходили, да и надобности особой не было — я легко проникал туда, куда надо, и доставал того, кого надо. Единственное, для чего мне мог понадобиться такой вот фигуристый эскадрон, — так это если моим противником будет кто-нибудь вроде сеньора Карло — падкий на прекрасный пол могущественный маг... «Потом найду, если понадобится. Не самый недоступный товар — что в этом мире, что в любом другом».
Так что я отказался от красоток и потребовал привести ко мне всех купленных мною рабов. Хозяин попросил меня немного подождать и отправил своего помощника за недостающими гладиаторами. Вскоре их привели, и хозяин назвал мне общую цену. От названной суммы глаза у Салана в очередной раз вылезли из орбит, и он поспешил шепнуть мне:
— Мой господин, вас пытаются гнусно обобрать! Позвольте мне с ним поговорить!
— Валяй, тем более что это теперь твоя основная работа — представлять тут мои финансовые интересы.
Два торговца ожесточенно заспорили. Мне цена покупки была по барабану, но переплачивать не следовало скорее из соображений конспирации, чем экономии. Однако самому торговаться было лень. Тем временем страсти накалялись: изо рта спорящих летела слюна, вскоре на землю полетели тюрбаны, жестикуляция была такая, словно они собирались взбить воздух как сливки. Я старался не прислушиваться, но спор происходил на настолько повышенных тонах, что волей-неволей до меня что-то долетало:
— Да если бы не я, он бы вообще к тебе не подошел! Где твоя благодарность, овечий выкормыш! Он у тебя покупает больше, чем ты за месяц продаешь!
— Мне что их теперь, даром отдавать? Да ему привели отборных гладиаторов — ты посмотри, это же эксклюзив, ты много таких видел?
— Да за такую цену можно тридцать гладиаторов купить и надсмотрщика в придачу!.. — И так далее.
Наконец спор был улажен. Конечная сумма была и вправду значительно меньше начальной. Я подозвал Салана и уточнил у него, сколько это будет в чистом золоте. Выслушал ответ и призадумался — пилить слиток напополам прямо тут было неудобно. Бегать куда-то менять — сложно. Переносить сюда монеты из Синдара не хотелось: светить совершенно чужую чеканку — последнее дело.
— У тебя, я так понимаю, товара еще хватает?
— Конечно, господин! Кого еще изволите?
— Пока — никого. — Я достал из кармана слиток, на который уставились все без исключения присутствующие при этом событии. — Но скоро понадобится. Когда понадобится — Салан придет и заберет. И не рекомендую исчезать — ты потеряешь больше, чем приобретешь.
— Да, господин, конечно, господин... — лепетал хозяин, с поклоном принимая от меня слиток. Его глаза горели совершенно безумным блеском.
— А теперь ступай.
Уже бывший хозяин рабов все понял и мигом испарился.
— Значит, так, дамы и господа, — я обратился к своим «покупкам», — мне нужна помощь в некоем деле. Кому интересно — получает свободу и приличное жалованье за работу. Добровольцы — шаг вперед.
Строй не пошевелился. Меня такая реакция немного удивила. Ситуацию разъяснил Салан:
— Господин, вы собираетесь дать им свободу и деньги? Зачем? Они и так будут делать все, что вы прикажете, — они же рабы!
— Мне нужно, чтобы они сотрудничали со мной добровольно. Это обязательное условие.
— Думаю, они буду работать более чем добровольно: учитывая, какая непыльная работенка им предстоит, они вам будут ноги целовать безо всякой зарплаты. У нас рабов, прямо скажем, особо не ценят — их много и всегда можно заменить... И убежать они не могут — беглых рабов тут ловить умеют, а наказания за побег чрезвычайно жестокие.
