– Ну, всё! – завизжала Тра. – Линда, жена Флетчера, собралась-таки покончить с собой, потому что Фрэнк не хочет с ней заниматься сексом, все время сидит над кроссвордами! Это ее крик о помощи!
– Точно, – подхватила Тру.
Еще через минуту в библиотеку вошли Флосс Камерон-Крисп, Марио Гариаццо, Дерек Плитс и еще какой-то парень из младшего класса, я его не знала по имени (настороженным выражением и слюнявой отвисшей губой он напоминал собаку Павлова). Они принесли с собой CD-плеер, микрофон со стойкой и динамиками, букет красных роз и трубу в футляре и немедленно приступили к чему-то вроде репетиции: подключили микрофон и плеер, а весь передний ряд столов отодвинули к стене, к списку рекомендованной литературы. Для этого им пришлось подвинуть и Сибли Хеммингс по прозвищу Носишка.
– А может, я не хочу пересаживаться! – заявила Сибли, морща свой задиристый носик; Тра и Тру уверяли, что этот носик приделал ей пластический хирург из Атланты, ваявший внешность множеству телеведущих на канале Си-эн-эн и одной актрисе из телесериала «Путеводный свет»[255]. – Сами лучше отойдите! Что вы тут раскомандовались? Эй, куда потащили?!
Флосс и Марио без долгих разговоров подняли парту с разложенным на ней имуществом Сибли – замшевой сумочкой, томиком «Гордость и предубеждение» (непрочитанным), двумя модными журналами (прочитанными) – и все это отнесли к стене. В сторонке разыгрывал восходящие и нисходящие гаммы на трубе Дерек Плитс, участник джаз-бенда «Сладкие булочки» (у нас с ним был общий урок углубленной физики). Флосс начал сворачивать истоптанный ковер горчичного цвета, а Марио, склонившись над плеером, подкручивал звук.
– Извините! – Тра встала перед Флоссом, скрестив руки на груди. – Что это вы тут делаете? Зачем самоуправство? Собираетесь захватить власть в школе?
– Имейте в виду, ничего у вас не получится! – Тру встала плечом к плечу с сестрой и тоже скрестила руки на груди. – Если хотите устроить переворот, подготовьтесь получше. Хэмбоун сейчас у себя в кабинете, она мигом вызовет кого следует!
– Если так хочется выпендриться, дождитесь утреннего сбора, там сразу всю школу можно взять в заложники.
– Да-да, и выдвинуть требования.
– Тогда руководство школы сразу поймет, что вы – сила, с которой нельзя не считаться.
– На вас тогда сразу обратят внимание.
Флосс и Марио, словно не слыша, подперли скатанный в трубку ковер стульями, чтобы не развернулся. Дерек Плитс начищал до блеска трубу мягкой фиолетовой тряпочкой, а Собака Павлова, высунув язык, проверял микрофон и динамики:
– Раз, раз, раз…
Удовлетворившись результатом, он помахал остальным, и все четверо столпились тесной кучкой, о чем-то шепчась и азартно кивая. Дерек Плитс разминал пальцы. Наконец Флосс взял в руки букет и, не говоря ни слова, протянул мне.
– Ой, мама! – пискнула Тра.
Я тупо держала цветы перед собой. Флосс, развернувшись на каблуках, ушагал куда-то за угол.
– Карточку-то откроешь? – затормошила меня Тра.
Я надорвала кремовый конвертик и вытащила записку.
На бумажке было выведено женским почерком:
– Что там? – вытянув шею, спросила Тру.
– Какая-то угроза, – сказала Сибли.
К этому времени около меня столпились все, кто только был в читальном зале: Тра и Тру, Носишка, Джейсон Пледж с лошадиной физиономией, Пойнт Ричардсон и Микки Гибсон по прозвищу Укур. Носишка схватила карточку и жалостливо осмотрела, как будто это был мой приговор. Затем передала Укуру – тот, улыбнувшись мне, передал дальше Джейсону Пледжу, а тот отдал добычу Тра и Тру. Сестрицы склонились над карточкой, словно на ней записаны данные разведки времен Второй мировой, закодированные с помощью немецкой шифровальной машины «Энигма»[256].
– Странно что-то… – протянула Тра.
– Не то слово!
И вдруг все замолчали. Оглянувшись, я увидела, что надо мной, словно рододендрон на ветру, качая челкой, склонился Зак Содерберг. У меня было такое чувство, как будто я его сто лет не видела, – может, потому, что с того самого разговора про «одну девочку» я на уроках углубленной физики всегда притворялась, что страшно занята, а еще уговорила Лору Элмс до конца года быть моей напарницей по лабораторным работам, причем применила простой и грубый способ: пообещала писать за нее отчеты по лабораторкам. Да не копировать свои (тогда меня саму могли отстранить от занятий за жульничество), а сочинять их каждый раз заново, добросовестно воспроизводя скудный словарный запас Лоры, нелогичный ход рассуждений и корявый почерк. Зак, чтобы не быть больше в паре со своей бывшей, Лонни, объединился с моей бывшей напарницей Кристой Джибсен, а она вообще никогда уроки не делала, потому что работала на трех работах – копила деньги на операцию по уменьшению груди. Одна работа была в магазине эксклюзивных тканей «Люси», другая – в закусочной «Мир багеля», а третья – в отделе туристического снаряжения в универмаге «Сирс». Монотонность трудовых буден Криста скрашивала, изучая свойства энергии и материи. Вследствие этого мы всегда знали, кто из ее коллег недавно поступил на работу, кто скончался, болеет, проворовался, дрочит в кладовке, а также – что один из ее начальников (кажется, несчастный завсекцией в универмаге) влюбился в Кристу и собирается ради нее бросить жену.
