– Я думал, ты хочешь, чтобы эту тварь упрятали за решетку?
– Пап, она просто обычная женщина. А ты с ней поступил оскорбительно. Почему на звонки не отвечал?
– Не хотелось мне с ней разговаривать.
– Не отвечать на звонки – самая изощренная пытка в цивилизованном обществе. Читал книгу «Скрылся с места происшествия: кризис одиночества в Америке»?
– Кажется, не читал…
– Лучше всего будет оставить ее в покое.
По-моему, папа хотел что-то ответить, но сдержался и промолчал.
– Кстати, для кого ты цветы покупал?
– М-м?
– Цветы, про которые она рассказывала.
– Для Джанет Финнсброк. Из администрации факультета, работает там еще с палеозойской эры. Пятидесятая годовщина свадьбы. Я подумал, ей будет приятно… – Папа перехватил мой взгляд. – Да ты что! Разумеется, я в нее не влюблен. Только этого не хватало!
Папа как-то сник. Он сидел рядом со мной на кровати, растерянный, почти присмиревший (совершенно непривычное зрелище). Мне стало его жаль – хоть я и не подала виду. Он мне напомнил те нелестные фотографии президентов, которые «Нью-Йорк таймс» и другие газеты обожают печатать на первой странице: смотрите, мол, как выглядит великий лидер, когда не на трибуне, без заученных жестов и отрепетированных рукопожатий: не величественно и даже не солидно, а глупо и беспомощно. Поначалу смеешься, а если задуматься всерьез, жутковато становится. Эти фотографии показывают, как хрупко равновесие нашей жизни, как непрочно само наше существование, если во главе страны такой человек.
Глава 21. «Избавление», Джеймс Дикки
[391]
И вот мы подошли к самой опасной части моего рассказа.
В истории России эта глава повествовала бы о Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года. В истории Франции – о казни Марии-Антуанетты. Америки – об убийстве Авраама Линкольна Джоном Уилксом Бутом.
– Всякий стоящий сюжет включает элемент насилия, – говорил папа. – Не веришь – представь себе на минутку, какой это ужас: у дверей затаилось огромное чудовище, сопит, пыхтит, а потом беспощадно сдувает твой дом. Такой кошмар даже в передаче Си-эн-эн нечасто увидишь – а между тем без него не было бы всеми любимой сказки о трех поросятах. Безмятежное счастье – не та тема, о которой интересно рассказывать у камелька или, допустим, сообщать в программе новостей устами размалеванной дикторши.
Нет, я не сравниваю свою повесть со всемирной историей (каждый ее раздел занимает больше тысячи страниц мелким шрифтом) или с трехсотлетними народными сказками. И все-таки нельзя не заметить, что никакие перемены не бывают без насилия, которое официально отвергается современной культурой, как западной, так и восточной (только лишь официально, поскольку все культуры, и современные, и не очень, без колебаний пускают его в ход, если это нужно для достижения собственных целей).
Если бы не пугающие события этой главы, я бы вообще не взялась за написание книги. Не о чем было бы писать. Жизнь в Стоктоне шла бы своим чередом, тихо-мирно, как в Швейцарии, а любые странные происшествия – Коттонвуд, смерть Смока Харви, безумный разговор с Ханной перед рождественскими каникулами – можно было бы считать, безусловно, необычными, однако в конечном итоге как-нибудь да объяснить задним умом, который неизменно крепок, близорук и ничему не удивляется.
Забегая вперед (совсем как Вайолет Мартинес на экскурсии в горы), я в быстром темпе промотаю два месяца между Эвиными бесчинствами и походом, который Ханна наметила на двадцать шестое марта, самое начало весенних каникул, несмотря на полное отсутствие встречного энтузиазма («Заплатите мне – все равно не пойду!» – упиралась Джейд).
– Туристические ботинки не забудьте! – предупредила Ханна.
«Сент-Голуэй» упорно шагал вперед (см. гл. 9, «Сталинградская битва» в кн. «Великая Отечественная», Степнович, 1989). Большинство учителей, в отличие от Ханны, вышли после каникул на работу веселыми и ничуть не изменившимися, если не считать миленьких освежающих штрихов: новый красный свитер с орнаментом в стиле индейцев навахо (мистер Арчер), блестящие новые ботинки (мистер Моутс), новый ополаскиватель для волос с экстрактом бойзеновой ягоды, превращающий волосы в самостоятельный элемент наряда (миз Гершон). Во время урока все это отвлекало учеников посторонними размышлениями – кто подарил мистеру Арчеру свитер, и как же, наверное, мистер Моутс комплексует по поводу своего роста, что покупает себе башмаки исключительно на толстенной подошве, и какое выражение было у миз Гершон, когда парикмахерша, сняв с ее головы полотенце, заверила: «Не беспокойтесь, когда волосы просохнут, сливовый оттенок не будет казаться таким ярким».
