И протянула девочке посадочные бланки.
Комната Алены освещена мягким, неярким светом ночника. Алена спит, лицо ее во сне безмятежно. Верочка и Катенька, сняв туфли, прибирают со стола и о чем-то перешептываются. Вдруг Алена забормотала что-то во сне, перевернулась на спину. Девушки замерли, прислушались.
— Ванечка, дорогой, — шепчет Алена. — Как я соскучилась. Нет, нет, я приеду… обязательно…
— Ой, Катя! — всплеснула руками Верочка. — Во сне-то она любит!
Девушки склонились над Аленой, прислушались, но ничего, кроме ровного дыхания спящей, слышно не было.
На вокзальных часах стрелка приближалась к десяти. По заснеженному перрону, лавируя между пассажирами и автокарами, бежит Иван со своей компанией.
— Нинка, марш домой! — на ходу крикнул сестренке Борис.
— Боренька, только до вагона, — с небывалой покорностью попросила Нина.
— Вот он, тринадцатый! — объявил Иван.
У вагона их поджидала чуть ли не вся поездная бригада. Начальник поезда с моржовыми усами и физиономией, тоже напоминающей кого-то из морских млекопитающих, сделал шаг навстречу.
— Товарищ Пухов, если не ошибаюсь? — сиплым капитанским голоском осведомился он.
— А откуда вы знаете? — опешил Иван.
— Как же, ждем, беспокоимся даже… Предупреждены и наслышаны! Прошу!
Он взял билеты из рук Ивана, передал их проводнице и вежливо подсадил его в вагон под локоть.
— Волшебные услуги продолжаются! — шепнул Антону Павел, следуя за Иваном. Последним поднялся Борис.
— Как только тронемся, вам чайку горячего принесут, для сугрева подадут! — пророкотал им вслед начальник поезда и строго прибавил, обращаясь к проводнице: — С вафлями!
Та кивнула.
— Иди домой, — еще раз строго приказал из тамбура Борис, обращаясь к сестренке, оставшейся на перроне.
Нина помахала рукой вдоль состава.
В мастерскую волшебной древесины, держась за голову и постанывая, вошел Ковров. Брови его удивленно вздернулись. На верстаке, свернувшись калачиком, спал Брыль. Виктор грубо потряс его. Брыль сел и уставился на друга еще не совсем осмысленным взглядом.
— А?
Ковров наклонился, понюхал его.
— Не-е! — замотал головой Фома. — Ни капли. Тебя ждал. Удалось?
— Едут! — однословно ответил Ковров и опять взялся за голову.
— Сейчас, сейчас — Брыль засуетился, принялся массировать виски Коврову. — Сейчас мы тебе облегчение сделаем. Слушай, а почему ты сказал «едут»?
— С ним целая компания, — сквозь зубы процедил Ковров. — Заодно мы, кажется, проблему ансамбля решили.
— Музыканты? — обрадовался Брыль.
— Вроде того. Завтра Сатанееву доложим.
— Молодец ты, Витя! Трудно было?
— Друзья у него недоверчивые оказались, — вздохнул Ковров. — Пока внушил им — чуть не помер.
— Да, народ сейчас тяжелый пошел, — сочувственно закивал Брыль, — Внушению плохо поддаются.
— Все, полегчало, — сказал Ковров, отстраняя руки Брыля. — Надо бы с этим… Иваном по душам поговорить. А то без информации да с перепугу он много дров наломать может.
— Когда ж теперь говорить, — пригорюнился Брыль.
— А сейчас самое время, — усмехнулся Ковров, пристально глядя на собеседника.
Брыль поежился от его взгляда.
— Ты чего это, Витенька, так на меня смотришь? — недоверчиво спросил он.
— Соображаю, прикидываю…
— Знаешь, я, пожалуй, домой пойду, — скоренько засобирался Брыль.
— Чуть погодя, — остановил его Ковров. — Вот поговоришь с Иваном — и баиньки.
— Сам поговоришь! — взвизгнул Брыль, порываясь к двери. — Ты чародей, ты больше получаешь!
— Кто сколько получает, одна бухгалтерия знает, — смеясь, ответил Ковров, удерживая за плечи рвущегося Брыля. — У меня болит голова. А в разговоре этом волшебство нужно… житейское. Чтоб и котиком, и зайчиком… Главное, парня успокоить, ты это сумеешь. Понял? Так что приготовься, сейчас в купе очутишься.
— Ты что, с ума сошел? — по-заячьи заверещал Брыль. — Меня ж за вора вагонного примут. Арестуют! Побьют!
— Не боись… Вагонный! — гулко хлопнув по спине Брыля, засмеялся Ковров. — Я все устрою!
Мастерская озарилась жутковатым сиреневым светом. От дружеского хлопка Брыль как-то сразу сжался, затих и начал стремительно уменьшаться в размерах…
Поезд стремительно мчался сквозь зимнюю ночь. Иван сидел в купе на разостланной постели и думал, облокотившись о столик и подперев кулаком щеку. У локтя его тихо дребезжали четыре пустых стакана в подстаканниках. Товарищи уже спали. Ритмично тараторили колеса. Неожиданно послышался мягкий стук. Иван повернул голову.
