С Леони все было иначе. Она бы никогда не потерпела подобного обращения – об этом даже и речи быть не могло. Роб хорошо усвоил, что любой его взгляд, обращенный на другую женщину, – пусть даже и мимолетный, ничего не значащий, – может обернуться катастрофой. Ему было тяжело, но весь год, что они провели вместе, он оставался верен Леони – она стоила того. Да, почти верен. Он, конечно, понемногу флиртовал, но это не считалось.
Леони была женщиной, сильной во всех отношениях. Сказывались и жизненный опыт, и природный дар, и годы успеха. В отношениях с ним она никогда не подчеркивала своего превосходства – да он бы и не потерпел этого, – но иногда ее поведение нет-нет да и напоминало ему, что свой первый большой успех она познала на сцене, когда он еще только появился на свет. В такие минуты он начинал задумываться, как долго может продлиться их связь. Хотя Леони и была все еще безумно хороша, нельзя было отрицать того, что пик ее расцвета уже позади, в то время как Роб лишь приближался к своему.
Машина, шедшая впереди, затормозила, и Роб раздраженно нажал на клаксон. Ох уж этот римский транспорт, будь он неладен, – вечно одно и то же. С каким бы запасом времени ты ни выехал, все равно застрянешь в пробке. Роб взглянул в боковое зеркальце. Сзади, маневрируя среди остановившихся машин, к нему приближался мопед. Роб лениво наблюдал за его движением. Это был, пожалуй, единственно разумный способ передвижения в Риме – конечно, если ты достаточно храбр. Мопедом управляла красивая девушка с длинными рыжими волосами. Было в ней что-то смутно знакомое. Видел он ее когда-нибудь или это была другая, похожая на нее? Роб улыбнулся про себя. Рим был полон хорошеньких девушек – за это он и любил этот город, – и многие из них были рыжеволосые. Машина впереди тронулась, и Роб завел двигатель, приготовившись ехать дальше. Когда он вновь посмотрел в зеркало, девушки уже не было.
Через двадцать минут, приехав на студию, он уже и думать о ней забыл, но, выйдя на репетицию после установки света, тут же узнал ее, увидев со своим дублером Джованни. Они стояли у края площадки, о чем-то серьезно беседуя. Заинтригованный, Роб подошел ближе, чтобы рассмотреть девушку повнимательнее. Она действительно была очень привлекательна. Интересно, где это Джованни подцепил ее.
– Ты что, собираешься всех хорошеньких девушек держать при себе, Джон? – спросил он, приближаясь и с улыбкой глядя на девушку. Роб с первого же дня съемок обращался к Джованни, называя его на английский манер, и новое имя так к нему и приклеилось. Англичане из съемочной группы с легкой руки Роба тоже звали его Джоном, и теперь Джованни охотно откликался сразу на два имени. Он взглянул на Роба и ухмыльнулся.
– Это моя новая знакомая, – осторожно сказал он. – Аманда, детская няня.
Аманда слегка разозлилась – совсем ни к чему было акцентировать внимание на ее положении. Ну ничего, это ненадолго, подумала она. Очень скоро придет день, когда она встанет рядом с Фентоном в ослепительном сиянии устремленных на нее прожекторов и камер, – популярная, талантливая актриса.
Роб протянул Аманде руку, с интересом наблюдая за ней.
– Роб Фентон, – представился он. Она действительно была очень красива, и, странное дело, он не мог избавиться от ощущения, что она напоминает ему Леони. Конечно, виной всему был цвет волос, но Леони наверняка выглядела так же, когда была молодой.
– Аманда – большая поклонница мисс О'Брайен, Роб, – объяснил Джованни. – Она так хотела встретиться с ней…
– Я видела все фильмы с ее участием, – восторженно сказала Аманда, – по-моему, она просто великолепна.
– Как ни странно, я тоже так думаю, – лукаво усмехнулся Роб. – Кстати, вы чем-то с ней похожи, один и тот же тип, – добавил он, откровенно разглядывая ее с ног до головы. Аманда сделала вид, что не заметила, как его взгляд задержался на ее груди, так что она почувствовала, насколько хлипким прикрытием оказалась майка.
– Вы правда так думаете? Я мечтаю когда-нибудь увидеться с ней, – вздохнула она.
– Я пригласил Аманду прийти к нам в студию, но сегодня мисс О'Брайен как раз здесь и нет, – извиняющимся тоном произнес Джованни.
