Нефтяной принц - страница 23

— Раз господа привыкли подчиняться этой очень энергичной леди, мне остается только одно: просто попросить вас сделать исключение…

Сэм хотел договорить, но суровая фрау не дала ему это сделать:

— О, да что вы там говорите! Исключение! Будто я позволю… Вы меня плохо знаете! Что вы уставились на меня? Не нужно корчить такие гримасы! Видели мы и не таких, понятно? Кто за все платил? За переправу, за весь путь сюда, а? А кто будет это делать дальше? Я, и только я! Теперь вы знаете все, и мы спокойно пойдем спать.

Снова никто из мужчин не сказал ни слова против. Даже Шмидт промолчал, хотя и был вожаком или, скорее, хотел им казаться. Тогда Сэм встал и сказал совершенно равнодушно:

— Как пожелаете. Пожелаем друг другу спокойной ночи, если не ошибаюсь. Это последнее, что вы сделаете, ибо я убежден, что сегодняшний сон станет для вас роковым, хи-хи-хи!

Старик развернулся, готовый уйти, но тут женщина быстро вскочила, крепко вцепилась ему в руку и воскликнула:

— Наш последний сон? Что вы имеете в виду, маленький человечек?

Стоя, она возвышалась над стариком Сэмом на целую голову. Хокенс сделал вид, словно не расслышал последних слов и ответил:

— Думаю, что утром вам уже не проснуться.

— Но почему? — искренне сделала круглые глаза фрау Эберсбах.

— Все вы будете мертвы.

— Такое мне на ум еще не приходило! Фрау Розали Эбершбах умрет еще нескоро!

— Полагаете, что двенадцать бродяг, с которыми вы имели несчастье встретиться, откажутся от удовольствия разобраться с фрау Розали Эберсбах?

— Как это у них получится, если они, как вы говорите, пойманы и связаны?

— Они снова будут на свободе и нападут на вас, как только я с моими спутниками покину это место.

— Хотите удалиться от нас?

— Естественно!

— И куда?

— В Тусон.

— Но почему? Ваш долг охранять этих разбойников, пока мы не окажемся в безопасности! Что же я о вас подумаю, если вы бросите нас на произвол судьбы, исчезнув, как масло на горячей сковороде?

— Думайте что хотите.

— Прекрасная речь, поистине прекрасная! Разве вы не знаете, что мужчины должны быть внимательны к женщинам и обязаны их защищать? А фрау Розали Эбершбах настоящая женщина, понятно?

— Совершенно верно. Но тот, кто находится под моей защитой, должен считаться со мной. Вам это понятно? Они должны напасть. Если это произойдет здесь, после того как вы снова заснете, вы пропали. Если не произойдет, то мы не сможем ничего доказать. Чтобы иметь доказательства, нам необходимо добраться до Тусона, где я хочу упросить коменданта дать нам в помощь отряд солдат. Тогда мы будем превосходить бандитов и спокойно разоружим их, не сделав ни единого выстрела. Поэтому мы должны тотчас ехать, чтобы уже утром быть в Тусоне и подготовить западню для искателей, прежде чем они обо всем догадаются. Поймите вы это, наконец, фрау Эберсбах, урожденная Лейермюллер!

— Что же вы сразу-то не сказали? — спросила она совершенно другим тоном. — Впрочем, я овдовела, будучи Лейермюллер, а не родилась с этой фамилией. Если вы так же благоразумно будете говорить со мной и впредь, я тоже стану благоразумной. Я еще не выжила из ума, если вы успели заметить. Итак, мы запряжем быков и подготовимся к отъезду. Шмидт, конечно же, один с вами не пойдет. Я сама хочу взглянуть на этих искателей. Подождите чуть-чуть, я схожу за флинтом.

Эберсбах отошла к фургону, где находилось ружье. Когда она вернулась, ее муж впервые подал свой голос:

— Останься, Розали! Это не для женщин. Я могу пойти вместо тебя.

— Ты? — ответила она. — Тебя там только не хватало! Героя хочешь разыграть? Ты же знаешь, что я терпеть этого не могу! Останешься здесь и будешь ждать моего возвращения!

Она вернулась к Сэму, тихо посмеивающемуся себе под нос, и зашагала с ним и Шмидтом в сторону поселка. Когда они вошли в кабак ирландца, связанные искатели уже шумно галдели, а Батлер с яростью кричал на Стоуна и Паркера.

— Чего он хочет? — спросил Сэм Хокенс у обоих.

— Чего он может хотеть? — усмехнулся Стоун. — До сих пор удивлен, что это мы их, а не они нас поймали. Говорит, что с нашей стороны это чудовищная неблагодарность за еду и выпивку.