Приплыли…
На стрельбище я задержался до вечера. Весь день пошел к черту. Что произошло… Хороший вопрос, что произошло. Патроны я получал здесь, на стрельбище, это удобно, просто и дешево, намного дешевле, чем заказывать иными путями. И мне подсунули патроны, в которых порох был подменен на ТЭН. Одного такого хватило, чтобы произошел взрыв, искалечивший и убивший Камаля. И если бы он не взял мое оружие – убило бы меня. Другие патроны с великой предосторожностью вскрыли – там тоже оказался ТЭН. Взяли за шкирку каптенармуса – урода, который патроны выдавал, – но он хватался за голову и молил Аллаха, что ничего не знал. Можно было и поверить – пачка с патронами ничем не отличалась от других таких же. Даже если бы она открывалась немного по-другому, так, как открывается пачка, открытая не первый раз, – я и то заподозрил бы неладное.
Из головы не идет взгляд подполковника. Вот же ублюдок. Гнида паскудная. Из-за денег, а из-за чего же еще? Я – опасный свидетель и единственный русский там. Эти, похоже, подельники, с которыми делиться не захотел. Камаль, похоже, мне именно это и сказать хотел, совесть мучила. Потому и психовал. Здесь нельзя воровать. Говорят, что все арабы воришки – но это совсем не так, большинство людей здесь все-таки не утратило совесть, и если кого-то кидают – потом мучаются.
И что теперь делать?
Так ничего и не решив, возвращаюсь в Багдад. Не один – подсадив в новую машину двоих советников. Внезапно мне приходит в голову, что автомат Камаля у меня. Мы поменялись с ним оружием, а получилось, что поменялись судьбой…
Что делать…
Башка просто раскалывается.
Майор Константин Палыч Горностай, профессиональный сапер из Марьиной Горки[23], который учит иракцев подрывному делу, свойски хлопает меня по плечу:
– Не бзди, Капустин. Давай хоть чаю попьем заедем…
Тоже дело. Сворачиваю у первой же забегаловки. Там подают чай – отличный, кстати, чай. Британцы научили иракцев пить чай с молоком, хотя и по-бедуински, с солью и жиром – они его тоже пьют. Не пьют они его только по-нашему, то есть без сахара и очень крепкий, можно сказать, что и чифирь. От такого чая, как у нас, иракцы просто в отруб выпадают…
– Чего, Горностай? – Второй советник, тоже белорус, капитан Бурак, прихлебывает по-крестьянски чай, шумно. – Чего скажешь-то? Роди гипотезу.
– А чего тут говорить. Понятное дело – взрывчатку напихали. Вопрос в том – откуда.
– Откуда-откуда. Из детонирующего шнура, откуда же еще, – буркаю я.
– Ан нет. Так и самому подорваться можно. Я эти патрончики смотрел – штучная, можно сказать, работа. Если бы пулю вытаскивали, а потом обжимали – остались бы следы, хоть какие. А тут – нет, брат. Их в лаборатории делали. Понял?
– Да понял я, понял…
Башка все-таки болит. И чай не помогает…
Вечером, в условленном месте, я оставил «симку». Чистую, в памяти которой записан номер, единственный номер моего аппарата и одноразовый шифр к моему криптофону. Это – процедура экстренного контакта, оговоренная с Джейком. Не знаю – работает ли кто по ней, после того как Джейк… После того как его замочили, короче. Надеюсь, что работает. Шифра хватит только на один разговор, после чего «симка» станет бесполезной. Именно такую процедуру мы установили – и она пока нас не подводила.
Остановился я в «Султан-Паласе» на площади Тагарият. Известный бизнес-отель, можно сказать – камерный, счет здесь дороже обычного, собственная охрана. Но мне на одну ночь, дальше что-то придумаю…
Попросил прислать ко мне отельного доктора – здесь они без работы не остаются. Больше ничего не оставалось, как ждать и думать…
Утром, нормально выспавшись, проверил метку. Ее никто не снял.
Контакт оборван. На той стороне провода никого нет. Дверь закрыта. А если дверь закрыта, нормальные герои делают что? Нет, неправильно. Взрывают ее к чертовой матери…
Машина у меня была с карточкой Министерства нефти, поэтому в Зеленую зону я проехал запросто. А вот и посольство. Всё те же частники на охране и высокий забор, скрывающий здания. Очередная осажденная крепость во враждебной стране, одна из многих.
К сожалению, на посту оказались те же парни, которые дежурили в прошлый раз. Едва увидев меня, старший смены, даже не сканируя сетчатку глаза, нахмурился:
