А пока я стою и слушаю Камаля, который объясняет нам нюансы, связанные с переносом огня с «длинных» целей на цели накоротке. Всухую – мы уже проработали упражнение, и теперь предстоит отработать «по горячему», то есть с ведением огня боевыми патронами. Задача простая – поразить несколько целей, часть из которых расположена в десяти метрах от стрелка, а часть – в двухстах метрах. Упражнение интересное и спорное, прежде всего по тактике прохождения – цели расположены хаотично. Можно сперва поразить «ближние» цели, потом переключаться на «дальние». Можно бить по очереди, постоянно перенося огонь.
– Рафик Александр…
Я киваю – здесь не отдается честь, не делается прочей ерунды. Каждый из нас понимает, ради чего он здесь, и вся эта мишура – нам не нужна. Главное – убить и остаться в живых, когда припрет. Этому мы и учимся.
– Я слушаю.
– Ваша тактика приведет к тому, что вас рано или поздно убьют. Быстро переносить огонь по дальности – обязательно надо уметь.
– Рафик Камаль, с десяти метров – попадание почти неминуемо, в то время как с двухсот – еще вопрос. Необходимо убирать наиболее опасные цели в первую очередь.
– С двухсот метров попасть несложно, особенно если вы ввяжетесь в бой накоротке.
– Рафик Камаль, со всем уважением, мое время – третье в группе.
Камаль теряет терпение. Молча идет ко мне… Что-то с ним не так сегодня, какой-то он взвинченный, что ли. На нервах. Перед занятием подошел, думал, что-то скажет, может, даже скажет, что лучше мне сегодня посмотреть со стороны, но ничего не сказал. Отошел в сторону. И вот теперь опять…
– Дайте свой автомат…
Я даю ему свой автомат взамен его новенького «АК-12». Он молча берет мой автомат, пристегивает магазин. Идет на огневой рубеж. Все с интересом смотрят – не каждый сможет «отработать на ять» с незнакомым оружием. Интересно и мне посмотреть. Его учили британцы и американцы, меня – русские. Посмотрим, что будет.
Рашид идет следом, берет секундомер. Секундомер специальный, для соревнований, он включается не человеком, а самостоятельно, от звука первого выстрела. Чтобы он не включился случайно, Рашид обычным судейским жестом закладывает руку с секундомером за спину.
– Готов.
Камаль занимает исходную. Ничего киношного – оружие отклонено вниз градусов на пятнадцать, стойка напряженная. Оружие «на плече» или просто как дрова носят только идиоты…
– Огонь на рубеже! – кричит Рашид. – Пошел!
С едва слышным лязгом – на рубеже мишенный комплекс выбрасывает мишени – Камаль вскидывает мой карабин, нажимает на спуск. Но вместо выстрела – гулкий хлопок взрыва, моментально верхнюю часть тела окутывает грязное облачко, скрывая от нас. В нас что-то летит, глаза отказываются верить увиденному, но ты уже лежишь на чертовом песке, хватая воздух.
– Подрыв!
Все вместе бросаемся к Камалю, забывая о том, что надо обезопасить периметр. Камаль валяется на песке, в крови… Одной руки нет до локтя, второй, кажется, нет вообще, сердце выталкивает из ран кровь. Рашид сидит на песке, в паре метров от Камаля, стрелковые очки чем-то заляпаны, течет кровь. Ох, хреново.
– Табиб! Табиб![22] – кричит кто-то, но я понимаю – поздно. Поздно, черт!
Все – поздно…
Кто-то начинает уже палить в воздух, условным сигналом подавая информацию о несчастном случае. К нам по дорожке мчится «Тойота» с огромным санитарным кузовом, следом за ней – вооруженный «Тигр». Доктор выскакивает из машины еще на ходу, расталкивая собравшихся, с санитарами пробивается к раненому, начинает реанимационные мероприятия. Через пять минут устало поднимается, качает головой. Перчатки – в ярко-алой крови…
Подъезжают еще машины. Труп Камаля – какая идиотская смерть, просто трудно придумать более идиотскую и оскорбительную смерть для воина – на носилках грузят в «Тойоту», она неуклюже разворачивается, попадая колесами в канаву. Мы едем следом, скорбной процессией.
У здания штаба оказывается, что мы не одни. Там – суета, несколько машин. Я пробиваюсь через толпу – так и есть. Еще двое… Те самые, которые входили в здание и чистили его. То самое, по левую руку от Мосул-стрит, рядом с которым я тогда геройствовал. Ухо жжет от чьего-то недоброго взгляда, я поднимаю голову – подполковник Мусауи стоит у окна своего кабинета, курит сигару и не отрываясь смотрит на меня.
