– Здорово! – воскликнул Максим. – И мне предложили экранизировать мою сказку «Странствия Колобка».
– Так вы писатель?
– Да. Вот моя визитка.
– А я свою не взяла…
«Соврала или впрямь забыла?»
– …Меня зовут Юлия.
– Разрешите присесть?
Во взгляде Юлии промелькнули сначала удивление, потом истинное сожаление. Она ответила:
– Не стоит.
– Жаль. Так хотелось хоть немного поговорить с леди Совершенство.
– Человек несовершенен. И я не исключение.
Дальнейший диалог был прерван рукоплесканиями и громкими возгласами посетителей бара. На эстраде появилась любимица местной публики поп-дива по прозвищу Маугли. Облегающее черное трико словно подчеркивало пышность ее форм. Зазвучал слегка хрипловатый голос:
«В саду цвела сирень, в лугах река дымилась,
И ночь была как сон: прозрачна и тиха.
Я понял в тот же миг, как только ты явилась,
Что нынешняя ночь не будет без греха…»
Юлия тем временем резко разорвала визитку Максима и тихонько шепнула:
– Ваш телефон я запомнила. А далее: резко и громко:
– Уходите.
Максим моментально включился в игру. Он демонстративно пожал плечами, равнодушно перевел взгляд на извивающуюся Маугли, почти бессознательно вслушиваясь в слова песни.
«Искристое вино в стакане полыхало,
И можно было пить, а можно и не пить,
Когда твоя рука руки моей касалась,
Такие искры шли! Рекой не затушить…»
Игорь сокрушенно посмотрел на него:
– Неудача?
– Да, – рассеянно ответил Максим.
– Не огорчайся. У гения не должно быть отбоя от женщин.
Максим расплатился и быстро двинулся к выходу. А певица будто продолжала преследовать его своей романтической песней:
«Орали петухи, как бешеные гунны,
Расплавилась луна в окошке до бела.
Я не могу понять: как ночью той не умер,
Я не могу понять: как ты не умерла?..»
(Текст песни А. Ананичева. – Прим авт.).
Кажется, кроме певицы, Максим никого здесь не интересовал.
Как же он ошибался!
3
Некоторое время он стоял под душем, ощущая настоящий кайф. Вода помогала ему расслабиться, немного отойти от проблем сегодняшнего дня, который воистину выдался сумасшедшим.
Сначала встреча с коллективом редакции, где Максим поучал сотрудников, как следует писать произведение. Правда, со стороны его выступление могло показаться набором общих, ничего не значащих фраз, однако сам автор великого «Колобка» был другого мнения. Затем начался дружеский обед с одной влиятельной особой, что могла бы оказать посильную денежную помощь его газете. И, хотя весь разговор вела Алла Спиридоновна, а Максим только поддакивал да поедал деликатесы, само поддакивание, кивание – тоже тяжелый труд. Что, если кивнешь не в том месте?
А еще поездка к парикмахеру и визажисту. Там две противные девицы так долго мучили его, что Максим едва не опупел от тоски. Требовалось развеяться, что он и хотел сделать в «Мельбурне». Но тут эта Юлия, которую он никак не мог выкинуть из головы.
Покончив с душем, Максим облачился в шелковый халат, достал бутылочку французского коньяка, налил рюмочку и затянулся сигаретой. Под воздействием спиртного и сигаретного дыма его голова наполнялась важными мыслями.
«Мне советуют не клеиться к Юлии. И она этого боится… А почему я должен отступить? У нее влиятельный друг! И что?.. Ко мне все должны относиться иначе. Я – автор удивительной сказки! Сколько разных «влиятельных» жило в период Пушкина? Но он один стоил их всех! Так почему бы?.. – он сам испугался последующей мысли, но все-таки решился допустить саму возможность этого. – Да, да, не исключено, что когда-нибудь нашу эру назовут эрой Максима Пантелеева!»
Он выпил еще. Табачный дым вдруг превратился в млечный путь, по которому он плыл с необыкновенной Юлией. И про нее скажут: «Она была спутницей жизни самого…»
– Все так и будет!.. Обязательно будет! – запищали тоненькие голоса, которые постепенно крепли и крепли. Максим вновь услышал оркестр иного измерения. Он играл знакомую музыку. Подскочив к окну, Максим увидел тех же самых музыкантов и дирижера.
– Привет! – заорал Максим, не боясь оглушить шумом спящих соседей. Плевать на них. И на всех остальных тоже. Гению требуется порезвиться.
Дирижер приподнял палочку, и зазвучал зажигательный марш. Максим вернулся в комнату, хотел сплясать под него, но вдруг… увидел Ягайло. Высушенная морщинистая кожа и белые, как лунь, волосы опять делали его глубоким стариком. Но ведь он уже объяснял, что быстро стареет в мире греха.
