Доктор зашагал по коридору. Тейлору хотелось схватить его за развевающиеся полы белого халата и задать тысячу вопросов, но еще больше ему хотелось видеть Риа.
С чемоданом жены в одной руке и букетом в другой Маккензи вошел в палату. Риа помешивала в тарелке комковатую серую овсяную кашу, которую только очень голодный человек мог признать за еду.
— Могу приготовить кое-что повкуснее, — предложил Тейлор, кивнув на поднос с завтраком. Он положил цветы рядом с подносом и поставил чемодан на пол. — Ты ведь никогда не пробовала мои великолепные вафли по-бельгийски, а?
Риа слабо улыбнулась:
— Спасибо за цветы. И за одежду.
— Надеюсь, принес все, что нужно. Оттолкнув ненавистный поднос в сторону, Риа спустила ноги с кровати. Тейлор рывком подскочил к ней, чтобы помочь встать.
— Я уже приняла душ, так что буду готова через минуту.
Тейлор намек понял: его не приглашали помочь одеться.
— Я пока займусь документами на выписку, — сообщил он, пятясь к двери.
— Я уже все подписала.
— Тогда оплачу счет.
— Оплачено. Я позаботилась и об этом. Тейлор раздраженно поджал губы.
— Сегодня утром ты была очень занятой леди.
— Прости меня, пожалуйста, — холодно заметила Риа, — но я хотела бы одеться и побыстрее убраться отсюда.
Через несколько минут Риа вышла из палаты. Губная помада кричаще-ярко выглядела на ее бледном лице. Больничное кресло на колесиках, казалось, вот-вот расплавится от испепеляющего взгляда, которым посмотрела на него Риа.
— Я в состоянии идти самостоятельно.
— Это их правила — не мои. — За креслом стояла не медсестра, а Тейлор. И именно он резким кивком головы приказал Риа сесть в кресло. Терпение Тейлора было на пределе.
Уже в машине Риа сказала:
— Можешь ехать ко мне домой. За своими вещами я заеду позже. — Тейлор умышленно пропустил нужный поворот. — Ты слышал, что я сказала?
— Слышал, но не слушаю. Риа резко отвернулась.
— Поступай как знаешь. Так даже лучше: мне как раз нужно забрать свою машину. Сделаю все в один прием.
Тейлор включил радио погромче и, фальшивя, принялся подпевать звучащей из динамиков песенке.
Остановив машину, Тейлор попытался опередить Риа, открыть дверцу с ее стороны и помочь выйти из автомобиля, но она, казалось, решила все делать сама и игнорировала любые проявления посторонней помощи. Войдя в дом, Риа прямиком направилась к стенному шкафу в спальне, сняла несколько вешалок с платьями и бросила их на кровать. Как только она попыталась уложить первое сложенное платье в чемодан, Тейлор шагнул к жене и вырвал платье у нее из рук.
— Да что, черт возьми, с тобой происходит? Что ты делаешь?
— Отдай платье. Я укладываю вещи.
— Зачем?
— Я возвращаюсь домой.
— Последние несколько недель твой дом был здесь.
— Тому была причина. Теперь эта причина завернута в пластиковый мешок и лежит в мусорном баке на заднем дворе больницы.
Как только эти слова слетели с ее губ, Риа зажала рот руками и рухнула на постель.
— О Боже! — простонала она. Несколько минут Риа сидела, раскачиваясь взад-вперед, и причитала. Потом отняла руки от лица и посмотрела на Тейлора.
— Прости. То, что я сказала, ужасно. — Она несколько раз судорожно вздохнула и нервно вытерла руки о блузку. — Тейлор, ты был прекрасен во всем. Вчера. Этой ночью. Утром. Очень мило с твоей стороны, что ты принес цветы. — Риа бросила взгляд на успевшие подвянуть маргаритки, которые она небрежно швырнула на кровать, войдя в комнату. — Я благодарна тебе за все проявленное тобой внимание и терпение, Тейлор. Но… но основной причины, по которой мы заключили брак, больше не существует. — Риа сморгнула слезы. — Доктор сказал, что я должна как можно быстрее вернуться к своим повседневным заботам. В сложившихся обстоятельствах это означает…
Риа подняла глаза и поразилась тому, что разговаривает с пустой комнатой.
Тейлору иногда приходилось выпивать за ленчем по служебной необходимости (предлагая клиенту или же по приглашению клиента), но он никогда не пил раньше десяти утра. Поэтому, когда первый глоток шотландского виски обжег ему желудок, Тейлор задохнулся и заморгал глазами, на которых выступили слезы. Но чтобы доказать себе, что может, Тейлор, прежде чем выйти во внутренний дворик, осушил стакан до дна.
