Сегодняшняя встреча в воздухе со знаменитыми фашистскими «юнкерсами» была по существу первым крещением.
Мое звено быстро развернулось для боя. Набрана необходимая высота, и мы устремляемся на перехват. Скоро стали отчетливо видны вражеские самолеты. Так и есть,- бомбардировщики Ю-88, хваленые немецкие «юнкерсы». Три тяжело груженных машины направлялись для бомбежки.
Фашистские стервятники, обнаглев, шли открыто, без прикрытия истребителей. Сказывалось упоение налетчиков первыми успехами. «Ну, вы у нас сейчас запоете!»- подумал я, отдавая команду звену следовать за мной.
Впоследствии мне не раз приходилось атаковать вражеские бомбовозы. Но в тот день было первое знакомство с ними. Невольно пригнувшись, на полных оборотах мы приближались к неприятелю. Еще немного, и сойдемся на необходимую дистанцию. Вот они, зловещие кресты на крыльях и фюзеляжах. Огромные стервятники грузно плывут в чистом небе. Казалось, воздух дрожит от их могучего гула. Они нагружены до предела. В их металлическом чреве сотни килограммов смертоносных бомб, и эту свою злодейскую начинку они обрушат на головы наших людей там, в тылу.
Мне кажется, каждому летчику понятно в такую минуту сознание ответственности. Это сознание ответственности диктует самые решительные поступки. Желание каждого – не допустить врага.
Такая же решимость владела всеми нами и в тот день, когда мы атаковали вражеские «юнкерсы».
Однако враг не выдержал и струсил. Заметив советские истребители, «юнкерсы» стали поворачивать назад.
– Уходят, Сережа!- вновь услышал я беспокойный
голос Мурова.- Ведь уйдут!
– В погоню!
Но фашистские бомбардировщики заблаговременно легли на обратный курс и стали удаляться. Преследовать их было бессмысленно.
Только прекратив погоню, я подумал: «А ведь говорили, что «юнкерсы» совершенно неуязвимы. Так почему же они испугались нашего звена?»
Мы вернулись на свой аэродром.
Слух о том, что мое звено встретилось со знаменитыми «юнкерсами», скоро облетел весь аэродром. У наших машин собрались свободные от полетов летчики, техники, бойцы батальона обслуживания. Всем не терпелось узнать, каков враг, так сказать, «при близком знакомстве». Это была первая встреча нашего полка с фашистами.
К сожалению, ничего подробно я рассказать не мог. Увидев нас, «юнкерсы» благоразумно повернули вспять.
– Ага, значит, боятся!- ликовали техники.
– А ты думал! Кричат-«юнкерсы, юнкерсы»…
А они – видал?
– Вот соберемся с силами, да как двинем по зубам!
Дай только срок.
Первая эта встреча с врагом, его трусость привели всех в боевое настроение. Фашисты тоже боятся нас, их тоже можно бить! И нужно бить! И мы будем бить!
А фронт все приближался. Шли последние дни сентября.
Враг уже хозяйничал в Донбассе. Танковые клинья фашистов прорвались на рубежи Артемовск, Горловка, Дьяково, Чалтырь. Даже при первом взгляде на карту боевых действий становилось ясно, что наступающая вдоль побережья Азовского моря 1-я танковая армия генерала Клейста при поддержке 4-го воздушного флота нацелилась на Ростов – крупный административный и промышленный центр, важный узел коммуникаций, связывающий центральные районы страны с Кавказом. «Ворота на Кавказ»- так фашисты называли этот город на Дону, подчеркивая его огромное значение в планах «молниеносной» войны.
По ряду перехваченных приказов противника советское командование разгадало стратегический замысел фашистов. Гитлеровские генералы сосредотачивали на нашем направлении громадные силы. К линии фронта подтягивались свежие части, танки, артиллерия. Наши же резервы пока были малочисленны.
К дню наступления на юге противник превосходил советские войска в живой силе в два раза, в артиллерии - в три и в самолетах – в два раза. Наши войска, только что приступившие к укреплению занимаемых рубежей, так и не успели создать прочную и устойчивую оборону. И вот, начав наступление, гитлеровские войска после кровопролитных боев заняли несколько крупных населенных пунктов, в том числе город Мариуполь.
Летать на боевые задания теперь нам было совсем близко – линия фронта проходила неподалеку от аэродрома. Чтобы помочь нашим наземным войскам, истребители занялись знакомым еще по финской войне делом – штурмовкой. Под крылья истребителя привешивалось по бомбе, брался полный боезапас,- и самолеты взлетали.
