Вылетали мы эскадрильями – одна за другой. Первой поднялась эскадрилья Владимира Пешкова. Мы построились в боевой порядок и взяли курс на запад. Там, впереди, отчаянно дрались наши войска. Мы спешили им на помощь.
Как известно, большую роль в первоначальном успехе немецких войск сыграла авиация. Стремясь уничтожить советскую авиацию и с первых дней войны захватить господство в воздухе, немецкое командование сосредоточило крупные силы. К дню вероломного нападения фашисты перебазировали к нашим границам около четырех тысяч самолетов. Помимо этого более тысячи самолетов насчитывалось у Румынии и Финляндии.
Внезапность нападения позволила врагу уничтожить много наших самолетов непосредственно на аэродромах. Как выяснилось, в первый день войны свыше тысячи немецких бомбардировщиков подвергли неоднократным налетам шестьдесят шесть приграничных аэродромов, в первую очередь те, на которых базировались полки, вооруженные новыми типами самолетов. В ночь на 22 июня диверсионные группы врага нарушили связь и в значительной мере парализовали управление ВВС. Поэтому командующие округами не имели возможности выяснить обстановку, быстро и четко поставить боевые задачи подчиненным соединениям, организовать взаимодействие и принять меры по выводу частей из-под удара, рассредоточив их на полевых аэродромах.
Тяжелее всех пришлось летчикам Западного особого военного округа, где командующим ВВС был наш старый знакомый И. И. Копец, бывший командир бригады в Пскове.
Однако несмотря на крайне тяжелую обстановку, наши летчики смело вступали в схватки с врагом, нанося ему серьезный ущерб на земле и в воздухе. За первые две недели боев немцы потеряли свыше 800 самолетов, и ныне немецкие историки вынуждены признать, что, несмотря на достигнутую ими внезапность, «русские сумели найти время и силы для оказания решительного противодействия». (Воспоминания подполковника гитлеровских ВВС Греффрата).
Сейчас можно только восхищаться героизмом наших славных соколов. Летая на самолетах устаревших конструкций, явно уступавших немецким в скорости и маневренности, они с поразительным мужеством принимали неравный поединок в небе.
На первых порах, пока мы не встретились с врагом лицом к лицу, до нас доходили разнообразные слухи. О техническом оснащении фашистской авиации рассказывались буквально чудеса. Будто их самолеты не берет ни снаряд, ни пуля. Особенно превозносились вражеские бомбардировщики «юнкерсы», которые обычно шли под солидным прикрытием «мессершмиттов».
Словом, как всегда при временных неудачах, панические слухи намного преувеличивали опасность.
На самом же деле, несмотря на свое первоначальное преимущество, фашистские захватчики оказались бессильными подавить волю советских людей к сопротивлению. И на земле и в воздухе враг встретил такой отпор, какого не ожидал.
В моих наушниках раздался быстрый говорок Николая Мурова:
– Сережа, Сережа… Вижу три самолета противника!
Справа. Смотри! Справа…
Действительно, справа от нас, довольно далеко, все отчетливей вырисовывались три черточки. Наших самолетов там быть не могло. Значит, противник.
– Вижу,- ответил я и отдал команду:
- Приготовиться к атаке!
Наше звено барражировало над линией фронта. Дежурство в воздухе стало повседневной задачей. Обязанностью летчиков-истребителей было перехватывать вражеские самолеты на подходе к важным оборонительным узлам.
К Ростову, через который следовали необходимейшие народнохозяйственные грузы, эшелоны с войсками и военной техникой, стали часто прорываться фашистские стервятники. Становилось очевидным, что гитлеровское командование намеревалось как можно скорее прервать связь центральных районов нашей страны с Северным Кавказом. Поэтому надежное прикрытие Ростовского железнодорожного узла, предохранение от налетов всех тыловых коммуникаций являлось одной из ответственных задач истребительной авиации. Для гарантированного перехвата неприятельских самолетов командование приказало организовать непрерывное дежурство боевых пар и звеньев истребителей в воздухе.
Наш полк, как только что прибывший с тыловых аэродромов и не понесший никаких потерь, имел высокую боеспособность.
