Подобно царю, Олимпиада принимала многих чужеземных гостей. Аристодем, трагедийный актер, прибыл не для представления, но как дипломат – роль, часто поручаемая прославленным лицедеям. Он договаривался о выкупе за афинян, плененных в Олинфе. Стройный, изящный человек, он управлял своим голосом, как настроенной флейтой; можно было почти видеть, как актер лелеет его, словно изящный инструмент. Аристодем восхищался познаниями, которые царица демонстрировала, беседуя с ним о театре. Позднее Олимпиада встретилась с Неоптолемом Скиросским, знаменитым исполнителем главных ролей, который участвовал в «Вакханках», представляя там бога Диониса.
Мальчик не знал, что его мать снова занимается магией, пока однажды не услышал ее голос через закрытую дверь. Хотя древесина была толстой, Александр смог разобрать какие-то слова. Этого заклинания, в котором говорилось об убитом на горе льве, он не знал, но смысл всех заклинаний всегда был один и тот же. Он отошел, не постучавшись.
Феникс разбудил Александра в предутренних сумерках, чтобы идти на представление. Александр был еще слишком мал, чтобы сидеть с отцом на почетных местах. Он спросил у матери, можно ли сесть вместе с ней, как он делал еще год назад; Олимпиада ответила, что не будет присутствовать на представлении, у нее другие дела. После он расскажет, как ему понравилось.
Мальчик любил театр: встаешь рано, предвкушая удовольствие, которое начнется тотчас же, вдыхаешь сладкие утренние запахи, видишь прибитую росой пыль, траву и растения, смятые множеством ног, дым только что погашенных факелов ранних тружеников. Люди карабкаются по ярусам, сверху несется глухой ропот солдат и крестьян, внизу, в почетных рядах, царит суета, мелькают подушки и коврики, от мест, отведенных женщинам, доносится нестройный щебет – и внезапно раздаются первые трели флейты и стихают все остальные звуки, кроме утреннего пения птиц.
В предрассветном сумраке пьеса началась мрачно[32]. Бог в обличии прекрасного юноши со светлыми волосами возжигал огонь на гробнице своей матери и строил планы мести фиванскому царю, который насмехался над его обрядами. В юном голосе актера мальчик различил искусную игру взрослого человека; у менад-вакханок были плоские груди и звонкие мальчишеские голоса. Но Александр отверг реальность и всецело отдался иллюзии.
Юный темноволосый Пенфей глумился над менадами и их таинствами: бог был обязан убить его. Друзья Александра заранее пересказали ему сюжет. Смерть Пенфея представлялась самым ужасным из всего, что можно себе вообразить, но Феникс обещал, что ее никто не увидит.
Пока слепой пророк упрекал царя, Феникс шепнул Александру, что этот старческий голос, доносящийся из-под маски, принадлежит тому же актеру, который представлял юного бога: таково было искусство протагониста. Когда Пенфей умрет за сценой, игравший его роль актер также переменит маску и превратится в безумную царицу Агаву.
Заключенный царем в темницу, бог вышел на свободу под блеск молний и грохот землетрясения. Сценические эффекты, устроенные афинскими мастерами, привели Александра в восторг.
Пенфей, презирающий чудеса, ослепленный гордыней себе на погибель, по-прежнему отвергал божество. Когда упрямец истощил терпение Диониса, тот с помощью ужасного волшебства похитил у Пенфея разум. Безумец видел два солнца на небе, воображал, что может двигать горы; позволил богу-насмешнику переодеть себя в женское платье, чтобы подглядывать за менадами-вакханками. Мальчик смеялся вместе со всеми, но в смехе ощущалось предчувствие близящегося ужаса.
Царь покинул сцену, чтобы умереть; пел хор; потом вестник появился с новостями. Пенфей залез на дерево, чтобы следить оттуда за вакханками, те увидели его и в своей божественной одержимости, удесятерившей их силы, вырвали дерево с корнем. Обезумевшая мать царя Агава, приняв сына за дикое животное, позволила менадам разорвать несчастного на куски. Это убийство произошло за сценой. Феникс сказал, что нужды смотреть на него не было. Достаточно слов.
Вестник возвестил о явлении Агавы с трофеем. Менады пронеслись через парод
