— Не возьму я в толк: чего вы добиваетесь?! Поднимете народ, постреляете, в вас постреляют, а вдруг все останется на месте?
Добровольский посмотрел на Карпа Данилыча, ожидая от него ответ на вопрос сына, нравоучений, но получилось наоборот.
— Не надо было допускать столпотворения в октябре, — сказал Митрюшин-старший с сожалением и болью, — не ломали б теперь головы.
— Не сидеть же сложа руки!
— Абсолютно с вами согласен! — живо подхватил штабс-капитан слова Михаила. — Нельзя давать большевикам ни минуты передышки. И это одна сторона. Другая — заставить тех, кто стоит в стороне, взять оружие и встать в наши ряды.
— А кто не пожелает? — спросил Митрюшин-младший, но Добровольскому показалось, что вопрос задал Карп Данилыч, и он повернулся к нему.
— Значит, превратиться во врага… Со всеми вытекающими последствиями.
— Но ведь мы, люди, с которыми я связан, не в ваших рядах, — отвлекая внимание от отца, произнес Михаил, все сразу поняв и оценив в отношениях Карпа Данилыча и штабс-капитана. — Нам все едино. Ваня Трифоновский, к примеру, что при царе дела свои делал, что при Советах, и плевать ему на политику! И мне тоже.
— Ни Трифоновский, ни вы сами даже не догадываетесь, что давно помогаете нам, — со снисходительной усмешкой ответил Добровольский. — Вот мы сейчас с вами вместе ехали к вашему батюшке. На одной лошади. И заметьте, хоть ехать нам вдвоем было не очень удобно и мы предполагали это, но я к вам попросился, а вы не отказали, ибо и цель и дорога у нас были общие… Может быть, по форме пример и не очень удачный, но по содержанию…
— Чего уж там, — проворчал Карп Данилыч, — яснее ясного.
— Да, господа, — с пафосом произнес Добровольский, — все мы воюем против Советов, и в этой борьбе не должно быть разногласия из-за причин, заставивших взяться за оружие! И вот я обращаюсь к вам, Михаил Карпович: если мне понадобится помощь, могу я на вас рассчитывать?
— Смотря какая помощь, — уклончиво ответил Миша, перехватив предостерегающий взгляд отца.
— Для вас несложная, — успокоил штабс-капитан. — Мне необходимо увидеть Трифоновского.
— Это можно, — согласился Митрюшин. — Не знаю только, необходимо ли это Ване…
В версте от лагеря Трифоновского их окликнули. Михаил выехал вперед, что-то объяснил двум охранникам.
Трифоновский встретил гостя равнодушно. Лишь на секунду в прищуренных глазах появилось любопытство, сменившееся настороженностью, и взгляд опять стал безразличным.
Добровольский, бегло оглядев просторную, но сумрачную избушку, хотел назвать себя, но не успел.
— Не трать попусту время, — произнес Трифоновский, лениво растягивая слова, — я тебя знаю. Говори, что надо.
Штабс-капитана от такого обращения покоробило, но он сдержался, благоразумно решив, что ничего хорошего ссора ему не сулит. Мягко, но с достоинством ответил:
— То, что вы меня знаете, неудивительно. Удивительно то, что вы не догадываетесь, почему я здесь.
— Уж, конечно, не затем, чтобы вступить в мою банду. — Он так и сказал «банду», хотя обычно этого слова никогда не употреблял.
— Разумеется, нет, — быстро ответил Добровольский, — однако помощь ваша нужна.
— Пошел нарасхват Трифоновский, — засмеялся Ваня. — Всем нужен!
— Не знаю, кого или что вы имеете в виду, однако хотел бы надеяться, что вы…
— Красиво говоришь, — перебил Трифоновский, — но все вокруг да около, а ты мне точно скажи: в чем помощь?
— Не мне лично, нашему делу!
— Э, нет! — повысил голос Иван. — В политику меня не путай. Я сам по себе, с вами идти резону мало, одни убытки. В прошлый раз из-за поганой кучи торфа двоих потерял. А на кой ляд, спрашивается, мне нужен был ваш пожар! Так что хватит!
— Но послушайте, — не сдавался Добровольский, — нельзя же безвылазно сидеть в этой избушке на курьих ножках и ждать удачу!
— Это не твоя забота!.. Так ты скажешь, наконец, что за дело?!
— Надо твоим людям пример показать, чтобы народ поднять против этих… — штабс-капитан неопределенно мотнул головой. — Где и когда, я объясню.
— Шум большой будет? Убивать придется? Да говори ты, что мнешься?
— В общем да… В некоторых случаях, — ответил Добровольский, с неприязнью подумав: «Наверное, хочет под этот шум карманы набить! Ладно, придет время и до тебя доберемся, бандитская морда», — и отвел взгляд, с неприятным холодком заметив улыбку, тронувшую тонкие губы Трифоновского.
