— Ну ей-то от меня никакой корысти нет, одна растрата, — засмеялся Миша.
— Как знать… Матери, вишь, не пришлась она… Да и что сказать: голь перекатная.
— А тебе? — спросил сын.
— И мне не находка. Однако по нынешним временам лучше иметь под боком такую Таисью, чем… — Он оборвал себя, перешел на другое. — А уехать тебе, пожалуй, надо. Отлежишься, окрепнешь, мозгами пораскинешь… Дам я тебе один адресок — полная надежа. Может, и сам вскорости туда наведаюсь. А к Ваньке не ходи, не гневи отца и бога!
Наказ Миша выполнил наполовину.
Выехав без задержки из города и добравшись до маленькой лесной сторожки, он оставил Тосю у отцова приятеля, молчаливого и заросшего, как остаревшее дерево мхом, мужика, обещал вернуться. А сам через два часа уже подъезжал к лагерю Трифоновского.
В полдень Прохоровский проводил совещание.
Госка выслушал не перебивая. Болеслав Людвигович рассказал о происшедшем за день. Два уличных ограбления, драка в трактире — один человек тяжело ранен, поставлены на довольствие два новых сотрудника.
Мало утешительного было в деле банды Трифоновского. Не удалось найти Михаила Митрюшина. Когда усиленный патруль прибыл на место, где, по словам Сытько, должен был ждать Тимонин, его там не обнаружили. «Еще бы, — бросил начмил, — он не так глуп, чтобы ждать, пока вы придете! Обвел Сытько, как мальчишку, и был таков!» Сытько говорил, что Тимонин не назвал дом, где находится Михаил Митрюшин.
Без интереса выслушал начальник милиции рассказ Кузнецова о бывших царских офицерах.
— Офицеры с их политическими делами проходят по другому ведомству! Для нас самое важное — банда, и только банда! — требовал Прохоровский. Он заметил, как поморщился его заместитель, и добавил: — Что касается офицеров, то мое мнение совершенно определенное: вряд ли от них можно ожидать сколько-нибудь серьезных шагов. Во всяком случае, в ближайшее время!
Архимандрит Валентин назначил встречу в Леонове.
Путь до этой подмосковной деревни архимандриту сократили беспокойные мысли, связанные со смертью монахини Серафимы. Валентин решил прежде всего определить, обнаружила мать Алевтина драгоценности или нет. Потом уже действовать…
Незаметно подъехали к Яузе. На пологом холме показался небольшой храм Положения ризы пресвятой богородицы. Архимандрит нетерпеливо хмурился, поджидая, когда к нему подойдут. Его проводили к настоятелю отцу Владимиру.
— Где же гость? — сразу спросил архимандрит, не затрудняя себя долгими приветствиями.
Отец Владимир отдал распоряжения, и через минуту в комнату вошел штабс-капитан Добровольский.
— Я весьма признателен вашему высокопреподобию за то, что вы, несмотря на большую занятость, изволили встретиться со мной. — Он учтиво поклонился.
Архимандрит посмотрел на отца Владимира, и тот, сославшись на неотложные дела, вышел. Добровольский был в полувоенной форме и этим смущал архимандрита. Вглядываясь в крепкую, стройную фигуру, спокойное лицо, Валентин подумал: «Священнослужителем мог бы стать приметным».
— Должен сказать также, — продолжил Добровольский, — что прежде я обратился к митрополиту Макарию, однако его высокопреосвященство направили меня к вам, уверив, что вы вполне можете решить возникшие вопросы.
— Меня радует такое доверие. Но две преамбулы — не много ли даже для штабного офицера?
— Они необходимы, — ответил, чуть покраснев, штабс-капитан. — Поэтому перехожу к главному. Большевики арестовали председателя союза фабрикантов, созданного в противовес большевистскому Совету, господина Лузгина.
— Чем, однако, арест одного человека может повредить общему делу?
— Тем, что он играл ведущую роль в обеспечении нас средствами. Тимофей Силыч организовал сбор средств для известных вам целей. Большевистский Совет принял решение о контрибуции. Союз фабрикантов не может оставить в беде своего главу. Большевики могут пойти на крайние меры. Средства, предназначенные для нас, пойдут в казну Совета. Как видите, мы поставлены в чрезвычайно трудное положение…
«Боже мой, как он многословен», — с тоской подумал архимандрит.
— Поэтому общность задач, — продолжал Добровольский, — позволяет нам надеяться на помощь и поддержку со стороны русской православной церкви и в вашем лице — ее руководства.
