— Нет, чего ж возражать, — ответил Яша, переминаясь с ноги на ногу.
— Помнишь, на днях у тебя произошла стычка с бывшими дружками? Как их зовут, повтори?
— Иван Трифоновский и Михаил Митрюшин.
Прохоровский и Кузнецов переглянулись.
— И как они выглядят? — продолжал Госк.
— Трифоновский повыше меня будет, — сказал, подумав, Яша, — а Мишка, то есть Михаил Митрюшин, как товарищ Кузнецов, только в плечах пошире.
— А ты, случаем, не знаешь, где они сейчас? — вмешался Прохоровский.
— Не знаю, — тихо ответил Яша, ни на кого не глядя.
Начальник милиции хотел задать еще вопрос, но Кузнецов опередил:
— Спасибо, Яша, иди.
— Кто его рекомендовал в милицию? — спросил Прохоровский, когда Тимонин вышел.
— Вы что, Яшу тоже заподозрили в связях с бандой? — возмутился Николай Дмитриевич.
— Ладно, оставим это. Пока оставим, — многозначительно произнес Сергей Прохорович. — Давайте решать, как выйти на банду. Знаем мы пока мало: имена, численность и, пожалуй, то, что она местная.
— Иван Трифоновский, если главарь действительно он, — фигура в уезде известная, — пояснил Кузнецов. — Еще при царе в банде был. Правда, недолго, на каторгу угодил. Можно предположить, что, вернувшись, возобновил прежние знакомства, связи. У Митрюшина родитель — богатый купец, если память не изменяет, Карп Данилыч. Набожный очень.
— Вот-вот, отец в церковь, сын в леса. А еще говорят, что яблоко от яблони недалеко падает.
— Правильно говорят, — не согласился Кузнецов. — Сущность у обоих одна и та же.
— Раз они местные, значит, должны прятаться где-то поблизости. — Госк по привычке теребил ежик волос. — Надо определить круг знакомых, понаблюдать.
— А если у них сотни знакомых, а у нас всего два с половиной десятка сотрудников?!
— Не надо преувеличивать их возможности и преуменьшать наши, — возразил Николай Дмитриевич. — Тех на кого они действительно могут опереться, — единицы, нам же готовы оказать помощь многие.
— Вашими бы устами, — вздохнул Сергей Прохорович. — Ну да ладно, за неимением лучшего согласимся на этот вариант, хотя, признаться, мне он не по душе.
— Почему?
— Потому что мы можем понапрасну потерять время: ведь никто не доказал, что имена, названные Маякиной и Тимониным, принадлежат одним и тем же людям.
В дверь постучали. Вошел Тимонин, остановился у порога, теребя кепку.
— Что у тебя? — спросил нетерпеливо Сергей Прохорович.
Яша сказал осевшим голосом:
— Наврал я…
— Что наврал? Говори яснее.
— Обманул я вас…
Все молча смотрели на него: Прохоровский с настороженным недоумением, Кузнецов — спокойно и внимательно, Госк — с любопытством.
— Когда про Митрюшина спрашивали, я сказал «не знаю». А я знаю, где он, видел… Раненый лежал. В одном доме…
— Адрес! — потребовал начальник милиции.
Яша назвал, густо покраснев.
— Почему молчал все это время? Струсил? Или пожалел дружка-бандита? — с угрозой сыпал вопросами Прохоровский.
— Погоди, Сергей Прохорович, — остановил Кузнецов. — Не горячись. Давай во всем спокойно разберемся.
— Нечего с ним разбираться! То, что он совершил, равносильно измене! — И Прохоровский, забыв про рану, стукнул кулаком по столу. Боль ослепила, но начмил пересилил ее и приказал сквозь зубы: — Сдай оружие! Таким у нас не место!
Вечером Яша сидел в одиночестве на скамейке, думал, как жить дальше, вспоминал отца. Дружбу с Мишкой Митрюшиным отец не одобрял: «Не тот человек, за кого держаться можно. Приглядись-ка лучше к Никанору Кукушкину. Этот в беде не бросит, за товарища себя не пожалеет». Яша и сам тянулся к Кукушкину, особенно после смерти отца. Никанор и подсказал Яше дорогу в милицию. И вот теперь… От чувства безысходности опять защемило сердце.
— Вот ты где. — Яша поднял голову. Кузнецов смотрел на него усталыми глазами. Он присел рядом, помолчал, словно раздумывая, с чего начать, потом сказал, медленно подбирая слова:
— То, что переживаешь, — хорошо, но слюни не распускай, нельзя слабость свою показывать. Жизнь соткана не из прямых дорог, кто не ошибался! И тут важно понять причину ошибки, чтобы не повторить в следующий раз.
— Следующего раза не будет, — негромко ответил Яша.
— Тем лучше, — сказал Кузнецов. — Надо помнить о деле, которому служишь. Это главное.
