Кузнецов пропустил гостя и что-то сказал дежурному, который принялся накручивать ручку телефона. Но в кабинете поговорить не удалось: сюда из-за двери доносился женский голос: «А я при чем? Я женщина честная, знать ничего не знаю!»
— Шумно у вас. Воюете? — усмехнулся Кукушкин.
— Воюем, — улыбнулся в ответ Кузнецов. — Это что, бывает и хуже. Ну да ладно. Что у тебя?
— Был у Лузгина. Упирается!
— А ты думал, он тебя с распростертыми объятиями встретит, вот, мол, Никанор, ключи от фабрики, работайте на здоровье.
— Не смейся, веселого мало.
— Я и не смеюсь, какой тут смех!
— Бандитов бы лучше ловили, а не таких честных людей! — кричала женщина за дверью.
— Да от таких спекулянток, как ты, больше вреда, чем от иного бандита!
— Пойдем, Никанор Дмитриевич, к Прохоровскому, здесь нам поговорить не удастся.
Начальник милиции, низко склонившись над столом, торопливо писал мелким почерком.
— Помните, Сергей Прохорович, письмо с фабрики Лузгина? — спросил у него Кузнецов. — По моей просьбе товарищ Кукушкин согласился оказать нам некоторое содействие.
— Что-нибудь удалось узнать? — голос у начмила был равнодушным.
— А вас это не интересует?
— Если говорить откровенно — нет! — прямо ответил Прохоровский. — Мне нужна банда! Обнаружить ее и обезвредить я считаю не только своим прямым долгом, но и, если хотите, делом чести!
— А другие враги, хотя и без оружия, пусть палки в колеса Советской власти ставят, так вас надо понимать?
— Не так. — Прохоровский отвернулся и погладил раненую руку. — Я хотел сказать… А впрочем… — Он сложил исписанные листки в тощую папку, спрятал в ящик стола и сухо спросил: — Что вам удалось выяснить?
Кукушкин, недовольно поглядывая на начмила, рассказал, ничего не утаивая и не прибавляя.
— Формально, может быть, Лузгин и прав, — нарушил молчание Прохоровский. — Формально. Ведь фабрика принадлежит ему. Н-да… А как вы говорите фамилия управляющего? Лавлинский? Незнакомая фамилия.
— Это не удивительно: он служит у Лузгина недавно, — пояснил Кукушкин. — Удивительно другое: как за столь короткий срок ухитрился он прибрать старика к рукам? Тот хотя и пыжится, а без Лавлинского ни шагу. А ведь Лузгину палец в рот не клади — всю руку откусит.
— И надо так понимать, что оба они заодно?
— Еще бы! Лавлинский прямо смеется в глаза: разве гуманно, говорит, заставлять людей трудиться без отдыха, разве для этого совершалась рабоче-крестьянская революция? — Кукушкин опять поморщился. — И обвинить вроде бы не за что, никакой активной деятельности против не ведет, во всяком случае, открыто.
— Вот видите! — не скрывая удовлетворения подхватил начмил. — Следовательно, нам на фабрике Лузгина делать пока нечего!
Разговор можно было считать оконченным. Во всяком случае, так решил для себя Прохоровский, однако для Кукушкина и Кузнецова он продолжился в городской гимназии, где собрались члены партячеек. Все хорошо знали друг друга, хотя и работали на разных фабриках и заводах.
Говорили о текущих делах, спорили и соглашались, требовали решительных мер и призывали к осмотрительности. В заключение слово взял Бирючков:
— Буду краток: в «Правде» опубликована статья Владимира Ильича Ленина «Очередные задачи Советской власти». В ней — план действий для всех нас. И можно выделить основное: всенародный контроль, решительная борьба с мелкобуржуазной. распущенностью и саботажем, укрепление дисциплины. И главное — опора на массы! Мы обязаны вести их за собой, иначе это сделают другие…
