— Напрасно он оставил «волжанку», по ней и нашли.
— Не верю, — дрожали ее губы, а зеленые глаза помутнели под влажной пленкой.
— Ну и твердолобая молодежь пошла. — Юрий Юрьевич наслаждался своей победой. — Город Семеновск тебе о чем-нибудь напоминает? — При последней реплике хозяина кабинета девушку передернуло.
— Отпустите его, пожалуйста, я все для вас сделаю. — И слезы потекли по щекам. Гонтарь своего добился, сломил несговорчивую девчонку. Но, добившись своего, сразу потерял к ней интерес.
— Я отпущу его вместе с тобой, — сказал он. Но Смуглова догадывалась о значении слова «отпущу». И тут в ней вновь проснулись злость и ненависть. По его указанию убили маму и дедушку, а она еще унижается.
— Ответишь за мать и деда, — вырвалось у нее наружу.
— Как страшно, — покачал головой Ерофеев. — Вася, отведи девочку в ее комнату, ей необходимо побыть одной.
Тупой потащил Лену к выходу.
— А Виталика вам не достать!
— Уже достали.
— Зубы об него сломаете, пожалеете, что связались.
— Справимся, лучше о себе подумай.
— Мне уже терять нечего и смерти не боюсь.
Тупой вытолкнул ее в коридор, а сам заглянул.
— Можно с ней развлечься?
— Потерпи немного. Думаю, что ее дружку интересно будет взглянуть, как его возлюбленная развлекается с посторонними мужчинами.
— Понял, — расползлись в ухмылке губы телохранителя.
— Молодец, Вася. Самое главное, чтобы мы понимали друг друга. Проследи, чтобы она не мерзла и не голодала. Силенки девке пригодятся.
— Покормлю и кину теплое одеяло.
— На лету схватываешь, — прикрыл рукой улыбку Гонтарь.
Ибрагимов в сопровождении двух боевиков Дядюшки Билла вошел в помещение линейного отделения милиции.
— Вы к кому? — спросил милиционер, которого отделяла от ранних посетителей стеклянная перегородка.
— Нам нужен старший лейтенант Зубчиков, — изобразил на лице приветливую улыбку Роман.
— Слушаю, — ответил человек за пультом дежурного.
— Мы от Синицына.
— Давно жду, — вскочил Виктор Николаевич, как перед высоким начальством.
— Где он?
— В камере.
— Это у меня он автомобиль угнал, — сказал Рама.
— Может, привлечь его по закону к ответственности? — прищурил хитрые глазки собеседник.
— Не стоит, сами разберемся.
— Хозяин — барин. Всегда рад оказать услугу Антону Сергеевичу, — с намеком на вознаграждение сказал он.
— Синицын просил передать благодарность, — правильно сориентировался Ибрагимов, — и обещал приятный сюрприз при личной встрече. — Мы можем забрать задержанного?
— Разумеется. — Зубчиков открыл дверь дежурки и жестом предложил следовать за ним. Они прошли по узкому коридору мимо туалетов, кабинетов и комнаты отдыха, свернули направо, остановились перед одной из трех железных дверей с окошечками. Старший лейтенант приоткрыл окошечко и предложил Роману заглянуть. — Он?
— Он, родимый, — узнал Шумилина Ибрагимов и потер руки.
Виталик дремал на топчане, обтянутом кожзаменителем. Лязгнул запор и нарушил его чуткий сон. Парень встряхнул головой и сел. Машинально взглянул на циферблат и еще подумал, что слишком рано о нем вспомнили. Из горького опыта он знал, что на допрос вызывают не раньше девяти утра.
— Надень на него браслеты, — шепнул на ухо старлею Роман, сам остался в коридоре.
— Понимаю, — кивнул милиционер, — прыткий парнишка. Встать к стене, руки за спину, — скомандовал он Виталику. Тот неторопливо подчинился. — На выход.
Шумилин перешагнул невысокий порожек и споткнулся уже на ровном месте. Присутствие улыбающегося Ибрагимова в коридоре милицейского заведения не могло не удивить его.
— Рад встрече, дружище, — хлопнул тот его по плечу, как давнего и доброго приятеля. — Мы внесли за тебя залог, — соврал он.
— А для чего наручники? — пришел в себя задержанный.
— В машине снимем, — пообещал Роман. В их планы не входило поднимать шум в данном заведении по понятным причинам: в комнатах отдыха находились работники правопорядка, не посвященные в их сговор с Зубчиковым. Но Виталик уже догадался о их связи.
— Меня действительно отпускают под залог? — повернулся он к милиционеру.
— Отпускают, отпускают, — подтвердил тот.
— Тогда снимайте наручники здесь, — потребовал Шумилин. Виктор Николаевич вопросительно посмотрел на Раму. Роман отрицательно покачал головой.
