— Вот он, — указал пальцем на пленника один из его похитителей.
— Воды, — прошептал студент пересохшими губами и сам удивился, что еще способен говорить. Правда, голос был слабым и хриплым. Если бы не вмешательство в его судьбу Синицына, парня наверняка ожидала бы мучительная, медленная голодная смерть. Билл самолично сходил за водой и передал канистру узнику.
Первую неделю наркомана мучили сильные ломки, он изуродовал руки и разбил голову о батарею. На вторую неделю стало полегче, а к моменту появления Билла он уже сознавал, что можно обходиться и без наркотиков, конечно, если задействовать разум и волю. Он дал себе слово: выкарабкается из критической ситуации — начнет новую, полноценную жизнь. Но надежда таяла с каждым днем.
Утолив жажду, студент уже осмысленно и с благодарностью посмотрел на Синицына. По крайней мере, тог на какое-то время продлил его жизнь.
— Отпустите — отработаю, — вырвалось у него.
— Братва жаловалась, что на тебе слишком много висит, — наконец заговорил Билл. — Но я здесь с целью тебе помочь. Может, кого подозреваешь?
— В смысле пропажи товара?
— Именно.
— Нас было трое. Указать на кого-то конкретно не могу. — Ему показалось странным, что кого-то еще интересует справедливость. Какая разница, кого держать козлом отпущения?
— Во всяком случае ты отпадаешь, иначе не терпел бы муки. А кто из двоих, выясним без тебя, — заверил Синицын. — Потерпи еще немного, пищей и водой тебя обеспечат, — вселил он надежду. И они ушли.
Среди названных узником парней не составило большого труда вычислить вора. Им оказался сокурсник, сын, как теперь называют, новых русских. Украл он не для продажи, а чтобы самому кайфовать подольше, а не бегать за единичными дозами к однокурснику. Его с удовольствием поменяли на подопечного Билла, потому как появился реальный шанс получить с богатеньких родителей деньги за товар, которые уже считались потерянными.
Синицын, как и обещал, привез сына матери живым. Болезненный цвет кожи и худоба ровным счетом не играли роли. Главное — жив, кожа приобретет здоровый вид, щеки порозовеют. Переполнявшие женщину чувства невозможно было выразить словами, да и студента переполняли эмоции.
В дальнейшем Билл использовал парня в роли курьера. Он познакомил его в областном центре с людьми, с которыми его связывали дела, суть которых не принято обговаривать по телефону. Парня тоже устроила перспектива приезжать домой каждые выходные за счет мафии. Данное себе в заточении слово он сдержал и от употребления наркотиков отказался. В академии его зауважали, зная, что за его спиной стоят могущественные покровители.
Женщина же так и ходила в должниках, но понимала, что рано или поздно мафия потребует вернуть должок. И вот час пробил. Она догадалась, что в гостинице готовится какое-то преступление, а ее задача прикрыть и в дальнейшем направить следствие по ложному следу. Что ж, долг платежом красен, и она готова его вернуть.
Бандиты через пустой холл проследовали к лифту и поднялись на нем на шестой этаж. Администратор их не замечала, а остальных служащих она разослала с различными поручениями.
По техническим причинам выход на межгород не работал, и подполковник Бузукин уже нервничал. Сушняков просматривал иллюстрации какого-то рекламного журнала, лежа на кровати в спортивных брюках, и проявлял завидное спокойствие.
— Обещали исправить линию через два часа, а прошло уже больше трех, — заметил Геннадий Владимирович. — Не безобразие?
— Так уж у нас связь работает, — отозвался Петр Валерьевич.
— Если не дозвонюсь до утра, то спецгруппа не успеет прибыть к нужному времени. — Подполковник исходил вдоль и поперек комнату. Через каждые пять-десять минут хватал трубку и набирал восьмерку. После коротких гудков сбрасывал и набирал уже номер телефонистки. Та в который раз извинялась и обещала, что связь восстановят в ближайшее время. В конце концов на междугородной телефонной станции абонента уже узнавали по голосу. Чтобы хоть на время отвязаться, пообещали, что он станет первым клиентом, как только исправят неполадки на линии. Бузукин оставил им домашний номер генерала, своего непосредственного начальника, с которым спешил связаться. — Тебя словно и не касается, — не удержался он от упрека и в адрес Сушнякова.
