— Что ж, если так — уже неплохо: сообщники имеют обыкновение раскалываться.
— Это верно. Пока у нас выигрышная позиция: они ведь не подозревают, что мы догадались об их связи.
— Да. Но тем не менее я продолжаю настаивать, доказательств, что жертвы умерли не своей смертью, у нас нет! Можешь считать меня занудой, но, если бы ты назвал — хотя бы предположительно — способ убийства, не оставляющий никаких следов, я бы почувствовал себя увереннее.
— Способ? Ну что ж. Кое-что нам уже известно.
— Например?
— Возьмем обе жертвы…
— Предполагаемые жертвы.
— Хорошо, старый крючкотвор. Две предполагаемые жертвы и две (предполагаемые) несостоявшиеся жертвы. Мисс Досон была больна и беспомощна; Берта Гоутубед, возможно, слишком много съела и выпила, причем к выпивке она не привыкла; мистера Триг-га угостили изрядной порцией веронала; меня тоже чем-то настойчиво угощали, видимо аналогичного свойства — жаль, не прихватил остатки кофе. Какой напрашивается вывод? — Что убить таким способом можно, только если человек слаб или без сознания.
— Именно. К примеру, сделать укол и что-то ввести — только вот ничего не введено. Или маленькую крошечную операцию и что-нибудь удалить — только вот ничего не удалено. Или дать что-нибудь понюхать, хлороформ например, — только вот нет следов удушья.
— Вот-вот. По-моему, мы не сильно продвинулись.
— Но кое-чем все-таки располагаем. Должно существовать средство, которое известно — на практике или понаслышке — квалифицированной медсестре. Мисс Уиттейкер очень неплохо подкована: ей не составило труда профессионально перебинтовать собственную голову и явить этому простофиле Триггу душераздирающее зрелище. Я уж не говорю о том, что он ее не узнал.
— Но в то же время это средство не должно быть особо сложным — я хочу сказать, что оно не требует опытного хирурга или специальных знаний.
— Нет-нет. Вполне достаточно чего-то, что она могла узнать из разговора с доктором или другими сестрами. Послушай, а если еще раз потрясти доктора Карра? Хотя нет, он уже выложил все что знает. Вот что — спрошу-ка я Лаббока. Он проводит лабораторные анализы и вполне может что-то подсказать. Завтра же свяжусь с ним.
— А тем временем нам остается сидеть и ждать, кого еще убьют, — заметил Паркер.
— Чудовищно, правда? Не могу избавиться от ощущения, что у меня на руках, так сказать, кровь этой бедняжки, Берты Гоутубед! Послушай-ка…
— С Триггом у нас ведь все доказательства налицо. Ты не мог бы привлечь дамочку к суду за кражу со взломом? А мы бы тем временем еще что-нибудь раскопали. Так часто делают. Взлом действительно был. Она вломилась в чужой дом под покровом ночи и оприходовала ведерко угля для собственных нужд. Тригг ее опознает — она ему сразу приглянулась, а потом еще оставила неизгладимый след в душе. Разыщем таксиста, он даст показания.
Несколько минут Паркер молча попыхивал трубкой.
— Ну что ж, — наконец произнес он, — в этом что-то есть. Материал для представления в суд набирается. Но и слишком торопиться нельзя. Я бы предпочел иметь на руках побольше доказательств других преступлений. Не забудь, старик, что есть и такая штука, как Habeas Corpus[80], мы не можем до бесконечности держать ее под арестом по обвинению в краже угля.
— Не забудь и ты, что она влезла через окно в чужой дом. В конце концов это самая натуральная кража со взломом. За такое, знаешь ли, можно схлопотать пожизненную каторгу.
— Все зависит от того, как суд отнесется к краже угля. Они могут посчитать, что уголь был украден непреднамеренно, и расценить это как бытовое хулиганство. Но я попробую закинуть удочку у наших, а пока они будут думать — разыщу таксиста и поговорю с Триггом. Можно постараться представить дело как попытку убийства — или в крайнем случае нанесения физического ущерба. Но я бы хотел веских доказательств в деле…
— Привет! Я бы тоже хотел. Но не могу же я высосать их из пальца. А ты-то хорош — я тебе из ничего дельце состряпал, а тебе все мало! Вот она, черная неблагодарность!
* * *
Расспросы Паркера несколько затянулись. Июнь подходил к концу, вступив в полосу самых длинных дней года. Время шло… Задуманный лордом Питером magnum opus
