Не своей смертью - страница 84
Восточные ученые и востоковеды, припертые к стенкам клубов, должны были раскрывать секреты таинственных восточных ядов. Информация о бесчеловечных опытах в немецких лабораториях поступала в документах, не поддававшихся прочтению. А жизнь сэра Джеймса Лаббока, которому выпало несчастье быть личным другом лорда Питера, превратилась в кромешный ад. Он ежедневно подвергался допросам с пристрастием по поводу выявления при вскрытии таких разнообразных веществ, как хлороформ, кураре, синильная кислота и диэтилсульфонметилэтилметан.
— Должно быть что-то, что убивает, не оставляя следов. Ну вспомни, пожалуйста! — умолял лорд Питер, узнав, что расследование вот-вот закончится. — Оно должно быть под рукой у всего человечества! Куда только смотрят ученые? Им вполне под силу это средство изобрести. Оно должно существовать! Почему бы не создать рекламу заранее? Возможно, какая-нибудь компания захочет взять его на вооружение. Просто смешно. Такое в любой момент может пригодиться в обиходе.
— Как ты не понимаешь, — убеждал его сэр Джеймс Лаббок, — очень многие яды практически невозможно проследить при вскрытии. И масса ядов — особенно растительного происхождения — с трудом поддается анализу, пока не знаешь конкретно, что ищешь. Например, анализ на мышьяк не покажет наличие стрихнина, а анализ на стрихнин — присутствие морфия. И ты делаешь анализы один за другим, пока не найдешь нужный яд. А есть яды, для обнаружения которых вообще не существует анализов.
— Это я все знаю, — отмахнулся Уимзи. — Сам проводил анализы. Но вот те яды, на которые нет анализов, — как можно доказать, что они присутствуют в организме?
— Принимаются во внимание все побочные симптомы, изучается история болезни…
— Нет. Мне нужен яд, который не дает никаких симптомов — кроме самой смерти, разумеется, если считать ее симптомом. Разве нет яда, который никак не проявляется, не поддается анализу, а просто — фюить, и нет человека?
— Разумеется, нет, — раздраженно ответил химик (кому понравится, когда подрывают основы его профессии: это в медицине-то без симптомов и анализов!). Даже старость и расстройство психики имеют свои симптомы.
К счастью, прежде чем симптомы расстройства психики смогли проявиться у лорда Питера слишком явно, Паркер протрубил сбор.
— Еду в Лихемптон, — сообщил он. — Ордер на арест есть, хотя, возможно, я им не воспользуюсь: шеф считает, что надо провести расследование. А у нас и так — хлопот полон рот: нераскрытое дело Баттерси, и Дэниелса, и Берты Гоутубед — в этом году слишком много нераскрытых преступлений. И пресса тут как тут, черт бы их побрал! Заголовок в «Джон ситизен» — «96 убийств!» Или статейка в «Ивнинг вьюз» — «Прошло уже шесть недель, а наша полиция так и не приблизилась к разгадке…». Знаешь, как они любят подобные шпильки. Нам позарез надо сдвинуться с места. Поедешь со мной?
— С удовольствием. Глоток деревенского воздуха, надеюсь, исцелит меня. Приятно смахнуть с себя пыль, отряхнуть паутину… Возможно, на меня снизойдет вдохновение, и я изобрету новый способ убивать людей. «О Вдохновенье, одиночества дитя! Пою — в лесах свободу обретя». Интересно, это я сам сочинил или кто-то до меня успел? Как ты думаешь?
Паркер, который к этому моменту уже еле сдерживался, ограничился кратким энергичным ответом и поставил Уимзи в известность, что полицейская машина отправляется в Лихемптон через час.
— Я буду, — сказал Питер, — но имей в виду — ненавижу, когда меня везут. Кто-то другой за рулем — это прямая угроза для жизни. Ну да ладно. Кровожадность, твердость и решительность, как сказала королева Виктория архиепископу Кентерберийскому.
Страхи лорда Питера не оправдались — до Лихемптона они доехали без происшествий. Паркер прихватил еще одного офицера, а по пути заехали за начальником полиции графства, который весьма неодобрительно отнесся к цели их поездки. Глядя на отряд из пяти богатырей, ехавших арестовывать одну молодую женщину, лорд Питер вспомнил слова маркизы де Бринвийе
