— На помощь! О, этот шприц — не смейте!
Она сделала несколько судорожных движений и наконец узнала Уимзи, с тревогой смотревшего на нее.
— Боже мой! Лорд Питер, вы! Какая ужасная неприятность! Вы получили мое письмо? У вас все хорошо?.. Боже, в каком я виде! Я… эта женщина…
— Не волнуйтесь так, мисс Климпсон, — с облегчением сказал лорд Питер. — Все позади, но вам нельзя разговаривать. Вы нам после все расскажете.
— Что там про шприц? — Паркера явно обуревал служебный пыл.
— У нее в руках был шприц. — Мисс Климпсон задыхалась и неловко цеплялась за кровать, пытаясь приподняться. — Я буквально стала терять сознание — вы же представляете, такая ужасная борьба. Вдобавок мне на голову что-то свалилось. И тут вообразите, эта женщина подходит ко мне со своим ужасным инструментом. Я выбила его у нее из рук и буквально ничего больше не помню. Но я потрясающе живуча, — гордо добавила мисс Климпсон. — Мой дорогой папочка часто говаривал: «Нас, Климпсонов, не так-то просто извести!»
Паркер нагнулся и пошарил вокруг.
— Нашел, — сказал он, поднимая с пола медицинский шприц.
— Она ненормальная, не иначе, — заявила пленница, — это всего лишь мой шприц. Я страдаю невралгией и во время приступов делаю инъекции. Смотрите, в нем же ничего нет.
— Вот это уже правда, — кивнул Паркер и многозначительно взглянул на Уимзи. — В нем ничего нет.
* * *
Мэри Уиттейкер было предъявлено обвинение в двух убийствах — Берты Гоутубед и Веры Файндлейтер, а также в покушении на Александру Климпсон. Несколько позже, во вторник вечером, Уимзи обедал вдвоем с Паркером. Он был в прескверном настроении и донимал Чарлза жалобами.
— Вся эта история — мерзость сплошная.
— Но любопытно, очень любопытно, — говорил Паркер. — Кстати, с меня еще полкроны, ты же выиграл пари.
Они засиделись допоздна, разбирая дело по косточкам.
— Мы могли бы и раньше додуматься до этой истории с миссис Форрест, — говорил Паркер. — Но у нас не было никаких оснований сомневаться в железном алиби, которое подтверждала Вера Файндлейтер. Верность и преданность всегда доставляют массу хлопот. Потом нас сбило с толку, что все началось так давно. Вроде бы полное отсутствие мотива. Но приключение Тригга все ставит на свои места. Она слишком рисковала в этом пустом доме и побоялась, что в будущем такого удобства под рукой не окажется, когда придет охота с кем-нибудь разделаться. Вот она и решилась на двойную жизнь. Если Мэри Уиттейкер в чем-либо и заподозрят, она может спокойно исчезнуть и превратиться в ветреную, но во всех остальных отношениях вполне благонадежную миссис Форрест. Единственный прокол случился у нее с пятифунтовой банкнотой, которую она забыла взять обратно у Берты. Если бы не эта бумажка, мы и сейчас могли не знать о существовании миссис Форрест. Представляю, как ее потрясло наше появление. Ведь она стала известна полиции в обеих ролях. Убийство Веры Файндлейтер — последняя отчаянная попытка спрятать концы в воду. Но замысел был слишком сложным и громоздким, а потому обречен на неудачу.
— Да. Но не забывай: убийство Агаты Досон превосходно по замыслу и безупречно по исполнению.
— У этой Уиттейкер не хватило чувства меры. Будь первое убийство единственным, мы бы никогда ничего не доказали. Нам это и сейчас не удастся. Вот почему я не включил первое преступление в обвинительное заключение. В жизни не встречал более жадной и жестокой преступницы. По-моему, она искренне считала, что любой, кто хоть чем-то ей мешает, уже не имеет права на существование.
— Да, алчная и злобная. Уму непостижимо, так подставить бедного старика, свалить на него собственные делишки. В ее глазах он, конечно, совершил смертный грех, осмелившись попросить денег.
— К счастью, он их все-таки получит. Яма, вырытая кузену Аллилуйе, обернулась для него золотой жилой. Чек на десять тысяч фунтов принят банком. Я сам за этим проследил, чтобы дамочка не спохватилась и не попыталась вернуть его. Впрочем, она все равно опоздала, ведь чек предъявлен в субботу.
— А деньги действительно принадлежат ей по закону?
— Конечно. Мы знаем, что она получила их преступным путем, но обвинение ей не предъявлено. Так что официально этого преступления не было. Я ничего не сказал кузену Аллилуйе: с него станется отказаться от денег. Он, бедняга, уверен, что на нее снизошло искреннее раскаяние.
