Я вытаскиваю огромный красно-черный шляпон, слегка примятый в путешествии.
— Очень красиво, — соглашается Фелиси. Она с трудом сдерживает смех.
— Представляешь чан Толстяка под этой штуковиной, мам?
— Еще бы, — хохочет она. — Вот будет смех!
— А это — для Пино.
— Что это?
— Уне пило де ля пас, иначе говоря, — трубка мира. Ее длина около восьмидесяти сантиметров, теперь уж он не подпалит свои усы.
Неожиданно лицо моей Фелиси становится озабоченным.
— Боже мой, я забыла тебе сказать, что Пино…
— Что такое, мам? Я надеюсь, что он не умер во время моего отъезда?
— Нет. Но, начиная со вчерашнего дня, он звонил уже три раза и спрашивал, не вернулся ли ты. Кажется, у него к тебе серьезное дело…
Послушайте, ребята, если бы это случилось в театре, зрители сказали бы, что это дешевый трюк (несмотря на высокую стоимость билетов). Едва Фелиси успевает сообщить мне новость, как раздается долгожданный звонок с улицы. Я смотрю через окошко и вижу, что это приплелся преподобный Пинюше собственной персоной. На нем длиннющий плащ, в котором путаются колени, с вязаным его рукодельницей воротничком коричневатых тонов; и старые, стоптанные, как будто обутые задом наперед, лопаря. Из-под усов, наподобие куриной попки в неглиже, торчит пелек. Знаменитость (его величество частный детектив) приближается вразвалочку к дому. Его длинный и узкий нос придает физиономии что-то траурное, удрученно-удручающее, скорбное, сострадательное, покорное и трогательное.
Когда видишь фото Пино в газете, рука непроизвольно тянется за шариковой ручкой, чтобы подрисовать ему пенсне.
Увидев меня, его инфернальная физия озаряется улыбкой, бледной, как отблески лунного света в снегах Монблана.
— Ну наконец! — произносит он тоном пилигрима, который после пятидесяти двух лет странствий наконец-таки пришел в Лурд, ни разу не сменив при этом обувь. Он смотрит на мои чемоданы.
— Выгружаешься?
— Только что начал. Итак, почтенный пресекатель рода, ты меня искал?
— Еще как, Сан-А!
Он кивает своей головой печального муравьеда.
— Садись, Пинюш, тебя ждет сердечный прием.
Он расстегивает свой плащ-рясу.
— Как нельзя кстати, я совершенно вымотался за последние два дня.
— Твоя контора обанкротилась?
— Нет. И вообще, сейчас это меня не волнует.
— В чем же тогда дело?
— Твой кузен Гектор…
Маман вскрикивает и выпускает из рук бутылку зеленого Шартреза, которую я успеваю поймать на лету.
— С ним что-то случилось? — дрожащим голосом спрашивает моя добрейшая матушка.
— Он исчез.
Несмотря на мой широчайший кругозор, изобилие фосфора и сверх развитие серого вещества, у меня уходит две и шесть десятых секунды на то, чтобы осознать это.
— Как это исчез?
Он беспомощно воздевает вверх руки.
— Исчез и все!
Фелиси наливает три рюмочки Шартреза. Я протягиваю одну из них Филиалу. Он залпом осушает ее и причмокивает языком отпетого печеночника.
— Погоди-ка, Пино, я хочу, чтобы ты ввел меня в курс дела. Как ты узнал, что мой кузен Гектор исчез?
— Ты же знаешь, что мы с ним теперь компаньоны, — удивляется неполноценный.
— Как, коллеги?
— Саперлипопетт (почти что — боже праведный), — говорит он по-старофранцузски.
— Мы же тебе говорили, что собираемся открыть частное детективное агентство…
От удивления у меня подкашиваются ноги. Я вынужден сесть, чтобы вынести продолжение.
— Вы с Гектором — компаньоны!
— Ну да. В прошлом месяце мы открыли с ним агентство «Пинодер».
— Это еще что такое?
— «Эдженси Пинодер», — повторяет Закоренелый. — Это составное название из двух фамилий. Моей — Пино и Дер — твоего кузена. Мы взли слово «Эдженси», чтобы это звучало на американский манер — в наши дни это всем нравится.
Он достает из кармана визитную карточку и кладет ее на стол. Я беру его бристольку и громко, внятно читаю, так, чтобы услышала Фелиси:
Правда, только правда, чистая правда.
Благодаря «Pinodére Agency»
получение всесторонней исчерпывающей
информации, установление слежки.
Специалисты по расследованию деликатных дел.
Такое может лишь присниться. Когда я вижу нечто подобное, я еще раз благодарю Фелиси за то, что она произвела меня на свет. Один лишь вид этой карточки заслуживает того, чтобы вы обратились в «Эдженси».
