Владелица галереи, Клер Логан, беспомощно озиралась вокруг.
– Что случилось? Куда он подевался? Возбужденный репортер суетливо поправлял очки, в то время, как оператор осматривал камеру.
– Парень просто сумасшедший, – выплюнул он, взъерошив волосы. – Я всего лишь спросил, уладился ли их конфликт с отцом, а в следующую секунду он уже сбил с ног моего оператора!
– Вы не должны были говорить ни о чем, кроме выставки! – жестко сказала миссис Логан. – Мы же обговорили это с вашей студией.
– Мне никто не сказал.
По тому, как репортер отвел глаза, Лаура поняла, что он лжет. Увидев вдалеке фотографа из «Сентинел», она поспешила к нему.
– Куда пошел Тед Кендалл?
Молодой человек жестом указал на дверь.
– Они с сестрой вышли, мисс Спенсер. Это все, что я могу вам сказать.
Она настигла Теда в конце Конгресс-стрит, он уже подходил к мосту. Сандры нигде не было.
– Можно я с тобой? – спросила она, приноравливаясь к его шагу.
Он не ответил, лишь глубже засунул руки в карманы, затем свернул и стал спускаться по ступеням, что вели к городской приозерной аллее для бегунов и велосипедистов, популярной среди жителей пятимильной петле вдоль реки Колорадо, с великолепным видом на город.
– Где Сандра?
– Я посадил ее в такси. – Он пнул какую-то ветку. – Этот щелкопер довел ее до слез. Я готов был свернуть ему шею.
– Хорошо хоть не сделал этого. Тебе и так придется платить за камеру.
– Сам виноват. Придерживался бы тем, о которых мы договорились, ничего бы не произошло.
– Что за вопрос он задал?
Казалось, он ее не слышит.
– Какого дьявола они не могут оставить нас в покое? Почему лезут исподтишка, лишь бы заполучить свою сенсацию?
– Ну, Кендаллы всегда были притягательны для прессы. Их считают техасскими Кеннеди. Влиятельные, богатые – настоящие небожители.
– И это делает их объектом новостей?
– Публика так считает. И потому пресса реагирует соответственно.
– От прессы воняет.
Она улыбнулась:
– Когда-нибудь я, возможно, поспорю с тобой. Господь свидетель, Джей Би и я, каждый из нас получил свою порцию газетных заголовков, когда моя мать оставила нас. Сейчас я смотрю на это по-другому.
– Ты бы никогда не опустилась до уровня этого репортеришки.
Комплимент тронул ее больше, чем все сказанные им ранее.
– Что за вопрос он задал? – спросила она вновь. Тед помолчал, следя за одиноким яликом, едва волнующим поверхность воды.
– Он хотел знать, простил ли меня отец за мое поведение в день похорон матери.
– Для тебя, как я понимаю, это горькая тема.
– Только когда я не хочу говорить об этом. А он знал, что я не хочу говорить на эту тему. Мы с руководителем их студии договорились, что во время интервью не будет вопросов о семье, что мы будем говорить только о моей работе и о выставке.
Она подошла к нему поближе.
– Если хочешь выговориться, я буду рада послушать. Говорят, у меня это неплохо получается.
В чем-чем, а в этом он не сомневался. Было в ней что-то естественное, наверное, доброта и порядочность, которые он почувствовал сразу. Может быть, отчасти из-за своего к ней влечения? Женщины, которых он встречал прежде, были поверхностны и бесчувственны. Потому он не мог выносить их долго.
– Мы с отцом никогда не были близки, – начал он, потом замотал головой. – Нет, неправда. Было время, когда были неразлучны. Но постепенно из-за бесконечной работы ему стало некогда. Начались долгие отлучки из дому, поездки в Вашингтон с матерью, поздние совещания. К тринадцати годам я почти перестал его видеть. Да и мать тоже. Чтобы облегчить себе жизнь, они отослали меня в школу-интернат, но я умудрился сделать так, что меня через три месяца вытурили.
Лаура улыбнулась, гадая, что же такое он сотворил.
– Я не знал, чего хочу от жизни, – продолжал он, в то время, как они медленно шли по затененной тропинке. – Но одно я знал точно – я не хотел заниматься политикой. И не хотел поступать в юридическую школу. Тогда-то мы с отцом и стали отдаляться друг от друга. Годы спустя, когда я признался ему, что хочу стать фотографом и путешествовать по миру, он закатил скандал. Мать пыталась вмешаться, но он и слушать не хотел. Тогда я поступил в Луизианский университет, и с тех пор не видел его, до дня похорон матери.
