Моей сестре Жизель.
Спасибо за смех, тогда и сейчас
Калифорния, февраль 1993 года
Яркое солнце ласкало небеса южной Калифорнии после трех недель непрерывных ливней, положивших конец продолжавшейся в течение шести лет изнурительной засухи. В престижном районе, высоко в холмах над Лос-Анджелесом, воцарилась мирная тишина, нарушаемая только отдаленным звуком газонокосилки, пронзительным криком голубой сойки или настойчивым жужжанием пчелы, кружащейся в поисках нектара. Всю территорию большого, в шесть акров, поместья Стефани Фаррел покрывали маленькие лужицы, и время от времени Стефани указывала на них своей гостье, Элайн Ромоло, хозяйке телевизионного шоу «Дома у звезды экрана». Пока две женщины неспешно прогуливались по тропинкам, украшенным с обеих сторон рядами цветов, камера непрерывно следила за ними, пытаясь зафиксировать их на голубом фоне моря и неба, порой сливавшихся в единое целое.
Стараясь справиться с легкой дрожью в руках, Стефани засунула их в карманы брюк. Она долго и мучительно раздумывала, прежде чем дала согласие на интервью. С момента ее ухода с телевидения четыре года тому назад она порвала все связи с прессой, практически исчезнув из вида. Но теперь, когда она приняла решение вернуться к работе, реклама опять стала необходимой частью ее жизни. Стефани рассчитывала, что это интервью для программы «Дома у звезды экрана», так же как и другие, которые она дала в течение прошлой недели, помогут ей напомнить о себе голливудским продюсерам.
Стефани трудно было быть откровенной. Даже на пике славы несколько лет назад она испытывала дискомфорт, обсуждая свою личную жизнь. Репортеры всегда вели себя слишком назойливо и проявляли непомерное любопытство. У них здорово получалось выуживать то, что ты предпочитаешь держать в тайне. К счастью, Стефани преуспела в искусстве уходить от прямых ответов на каверзные вопросы, сообщая прессе лишь то, что она считала нужным сказать. Это был маленький трюк, которому ее научил Грант еще в самом начале карьеры.
— Что вы испытываете, Стефани, попав в центр внимания после такого длительного перерыва? — спросила Элайн Ромоло, привлекательная брюнетка с голубыми внимательными глазами, которая имела более чем десятилетний опыт по части интервью даже у самых скрытных из «звезд».
— Вам это покажется странным, но я уверена, что привыкла к этому, — рассмеялась в ответ Стефани. — Это немного похоже на катание на велосипеде. Если умеешь на нем ездить, то уже никогда не разучишься.
— Вы испытываете сожаление, что не вернулись к работе раньше?
— Нет. Моя семья всегда на первом плане для меня. И сейчас тоже, — взгляд Стефани был устремлен вдаль.
— Я знаю, вы недавно овдовели, — продолжала Элайн. — Некоторые воспоминания, должно быть, доставляют вам боль. Но не могли бы вы рассказать немного о ваших отношениях с покойным мужем, Грантом Рафферти? Многие говорят, что он был вашим наставником.
— Да, я полагаю, так можно сказать о Гранте. Он всегда меня поддерживал и интуитивно чувствовал, какая роль подходит именно мне. С профессиональной точки зрения я многим обязана Гранту.
— А с личной?
О Господи, эта Элайн слишком прямолинейна, не так ли? Скрывая смущение, Стефани снова устремила свой взгляд вдаль, не обращая внимания на камеру, вертящуюся в поисках подходящего ракурса.
— Когда я думаю о Гранте, мне приходит на ум слово «обязана». Мы оба в равной степени строили наш брак, принимали все хорошее и плохое, поддерживали и любили друг друга, старались сделать все возможное от нас, чтобы жизнь нашей дочери была нормальной, насколько это возможно в таком обществе, как наше.
Они подошли к отштукатуренному, высотой по грудь, парапету. Перед ними распростерся Лос-Анджелес, покрытый густым облаком смога — еще одна плата за жизнь в так называемом «раю».
— Тем не менее вы ушли от мужа незадолго до его смерти. — Тон Элайн был вежливым, но настойчивым. Она была тем репортером, который точно знает, что хотят услышать ее зрители, и старалась им это предоставить.
— У нас были некоторые разногласия, как и у любой другой пары.
