— Он не узнает, — заверил Атаман. — Во-первых, необходимо раздобыть хотя бы одну липовую квитанцию, по которой водитель доставляет тебе мебель. Во-вторых, нужно незаметно зафиксировать на пленку момент твоего расчета с родственником.
— Он догадается, что это я все подстроил, — возразил Мешков.
— Откуда?! Я не скажу, ты тоже, мало ли кто мог вас сфотографировать.
— Он все равно не станет платить, — уверенно произнес хозяин дома. — Я его хорошо знаю.
— Это не твоя забота, — впервые за беседу повысил гость голос. — Поможешь — двадцать процентов потеряешь, не поможешь — сорок. Сам выбирай!
— А-а-а, — махнул рукой загнанный в угол спекулянт. — Последняя липовая накладная у меня сохранилась. Шофер отдает их мне, а я сжигаю или разрываю.
Он открыл отделение серванта, порылся и достал нужный документ. Атаман спрятал улику в карман, договорился, когда можно будет зафиксировать передачу денег Лейзировичу, и, получив первый взнос от Мешкова, распрощался.
На кухне со связанными за спиной руками, а Никита еще с кляпом во рту, сидело остальное семейство Артемия Геннадьевича. Приоткрыв форточку, курил Диксон, а Тюлень, удобно расположившись за столом, уплетал яблочный пирог, запивая его молоком.
— Ну как? — спросил Марат у Атамана.
— Все по плану, — коротко ответил тот и хлопнул по спине Виктора. — Хватит уничтожать чужие запасы продовольствия. Пошли.
Через два дня они имели на руках нужные фотографии, но на встречу с директором базы не спешили, продолжая вести наблюдение. Затратив целый месяц, вышли еще на четверых, подобных Мешкову, и уже по испытанной схеме склонили их к сотрудничеству. Теперь было достаточно оснований пообщаться и с Лейзировичем.
В приемной директора мебельной базы несколько человек ожидали своей очереди, в том числе и Атаман с Диксоном.
На рабочем столе секретарши раздался звонок телефона внутренней связи, и она сняла трубку.
— Хорошо, Семен Давидович, — проворковала она сладким голосом, который тут же изменился, когда она обратилась к посетителям, на резкий и официальный. — Товарищи, на сегодня прием закончен.
— Но еще полтора часа до конца рабочего дня, — возмутился один из посетителей, который был следующим на очереди и поэтому ему обиднее всех было покидать приемную.
— Директора вызывают в райком партии, — оправдалась добросовестная секретарша, привыкшая беспрекословно выполнять распоряжения шефа.
Люди разошлись, бормоча и громко хлопая дверью, выражая таким образом свое недовольство, но двое все-таки остались.
— А вы почему сидите? Или вас не касается? — спросила девушка у двух мужчин, не собирающихся покидать своих мест.
— Мы всего на одну минутку, — невозмутимо ответил Диксон.
— Я, кажется, ясно выразилась — завтра.
— Не волнуйтесь вы так, девушка, мы подождем, когда директор выйдет, и здесь передадим ему документ, — сказал Атаман. — Всего и делов-то.
— Мало ли когда Семен Давидович покинет кабинет.
— Вы же сами сказали, что его в райком вызывают. А там долго ждать не привыкли, — напомнил Марат.
До сих пор эта фраза секретарши срабатывала, но на этот раз она почувствовала, что попала впросак.
— Оставьте документы, я передам, — попыталась она выйти из щекотливого положения.
— Мы сами, — ответил за двоих Алексей.
— Еще нужно пару слов сказать, — поддержал его Марат.
Понимая, что ей не отвязаться от настырных посетителей, секретарша решительно сняла трубку и извиняющимся тоном доложила:
— Тут двое по одному вопросу, говорят, что не займут больше минуты времени. — Выслушав начальника, она повернулась к мужчинам и сказала: — Он примет вас сегодня, — и с серьезным видом занятого человека застучала на пишущей машинке. А когда из кабинета директора вышла женщина, она отвлеклась на секунду и кивком головы пригласила Атамана и Диксона.
Семен Давидович, сидя за огромным письменным столом, просматривал какие-то документы и словно не замечал посетителей. Только после того, как Алексей кашлянул, поднял на них взгляд больших серых глаз.
— По какому делу?
Тон директора говорил о том, что он занят и не расположен к продолжительной беседе.
— По личному, — усмехнулся Диксон.
