— Знатная ушица, — похвалил Сазонов стряпню коллеги, хлебая ее ложкой из алюминиевой тарелки и причмокивая от удовольствия.
Забыв обо всем на свете, начальники пировали на свежем воздухе. Зимняя рыбалка и уха на морозе были слабостью обоих. Мирошниченко вначале не смотрел на часы вообще, затяжка времени его вполне устраивала. Но после обеда он как-то засуетился — несмотря на выпитый коньяк и хорошее настроение, его все-таки что-то беспокоило.
— Может, достаточно на сегодня? — спросил он у полковника.
— Куда нам торопиться? — отмахнулся тот. — Сегодня же воскресенье.
— Тебе легко говорить — дом под боком, а мне еще в другой район добираться, — возразил подполковник.
— Можно подумать, что соседний район на обратной стороне планеты, — засмеялся полковник, спиртное уже подействовало на него должным образом. — И вообще, ты выпил, а пьяный за рулем — преступник, не тебе объяснять. Заночуешь у меня. Порыбачим до темноты, а вечерком с пельмешками опустошим еще одну бутылочку «Наполеона».
— Ни в коем случае! — замахал руками Мирошниченко. — Рано утром на работу, неудобно опаздывать.
— Начальство не опаздывает, а задерживается, — нравоучительно произнес Антон Герасимович.
— Но я и жену не предупредил, что останусь у тебя с ночевкой, — стоял на своем бывший подчиненный. — Нет, как ни хочется, а пора сворачиваться.
— А для чего, Тарас Поликарпович, у нас в стране существует телефонная связь? Позвонишь домой и предупредишь, можешь все валить на меня. В общем, прошу не возражать старшему по званию, никуда я тебя сегодня не отпущу.
— Ты уж извини, Антон Герасимович, но забыл тебя предупредить сразу, у меня вечером намечены еще кое-какие дела в зоне. — Мирошниченко виновато скривил лицо, развел руки в стороны и пожал плечами.
— Вечно у тебя так, — обиделся собеседник. — Сам пригласил, а теперь убегаешь. И так редко встречаемся в нерабочей обстановке, нас ведь многое связывает. Никакого уважения к старшему, — высказал недовольство полковник.
— Что ты, в самом-то деле, разошелся. Если б знал, как я ценю нашу дружбу, не говорил бы подобного. Давай решим так: еще часик рыбачим и заканчиваем, а в следующий выходной, обещаю, что приеду к тебе на оба выходных дня и свою дражайшую половину прихвачу с собой, подруги тоже давно не виделись. Им есть о чем поговорить без нас, ну, а мы повторим вылазку на природу. Согласен?
— Все настроение испортил, — пробубнил себе под нос Сазонов.
Несмотря на настойчивое приглашение коллеги зайти на чашечку кофе хотя бы на пять-десять минут, Мирошниченко удалось распрощаться с полковником у ворот дома. Теперь он спешил за Сайфутдиновым и Казаковым, которые, как он считал, уже давно поджидают его в конце лесополосы.
Подполковник прижался к самому краю расчищенной части дороги и остановился в условленном месте. Уже начинало смеркаться, и он, усиленно напрягая зрение, всматривался в край посадки в надежде вот-вот увидеть своих сообщников. Равномерно отстукивали секунды, перерастая в минуты, но никого не было.
— Они что там, ослепли? — произнес вслух Мирошниченко и заелозил на сиденье, нажимая на клаксон.
Но автомобильный гудок также не принес ожидаемого результата. Светиться на шоссе, да еще в пределах видимости военного городка, не очень-то приятно.
«Неужели что-то случилось? — мелькнула страшная мысль, от которой лоб мгновенно покрылся испариной. — Если бы они попались, то полковника нашли бы и на озере. Но что же тогда?»
Тарас Поликарпович вышел из машины и решительно направился к лесополосе. Тщательно осмотрев местность, он не обнаружил следов какого-либо присутствия тут людей. Он спустился между деревьями в сторону селения метров на сто пятьдесят и уже собирался повернуть назад, когда обнаружил в снегу углубления от двух пар человеческих ног. В том, что их оставили его подопечные, он не сомневался. Он проследил направление следов: они вели в открытое поле.
«Сбежали, скоты! — пришла запоздалая догадка. — Так мне и нужно, безмозглому идиоту. Ведь подозревал неладное и мог подстраховаться, но жадность сгубила: не захотел ни с кем делиться».
