— Когда приступать к работе? — поинтересовался бывший подполковник. — А то мне жить негде, да и не на что.
— Недельку здесь поживешь. Наберем шесть-семь человек, тогда за вами приедет бригадир. Насчет удобств не обессудь, придется спать на раскладушке.
— И на нарах приходилось, — ответил гость. — Дело, я смотрю, у вас поставлено на широкую ногу, а ты, значит, всему голова.
— Так, скромный организатор, — принизил свою значимость собеседник. — Помогаем колхозам и совхозам в строительстве. Должен ведь кто-то обустраивать жизнь на селе, если государственные строительные компании не справляются.
— Ты мне лапшу на уши не вешай, — улыбнулся Тарас Поликарпович. — Председателям колхозов и директорам совхозов выгодно иметь дело с шабашниками. Они не скупятся на государственные деньги, а при расчете им и самим немало перепадет.
— Если ты такой умный, то почему угодил к хозяину? — спросил наниматель.
— Потому что сам когда-то был хозяином. — Алик раскрыл рот от изумления, а Мирошниченко добавил: — Но глупым хозяином.
— Ты серьезно?
— Шучу, — рассмеялся Мирошниченко. Он испугался, что может потерять только что найденную работу.
— А я подумал, — заулыбался работодатель, — что ты лазутчик какой.
— Показывай, где моя раскладушка. Устал я, тяжелый денек выдался.
Тарас Поликарпович прожил в этой квартире шесть дней. Когда набралось нужное количество работников, за ними приехал непосредственный начальник строительства, кавказец. И бывший блюститель порядка и законности превратился в шабашника. Занимал он самое низкое служебное положение. Строительной специальности ему не довелось приобрести, вот и стал разнорабочим.
Работали от зари до зари, без выходных дней. Жили в вагончике. Кормили их хорошо, но без особых изысков, вечерами иногда давали водку. Но денег они не видели. Сулили расплатиться в конце сезона. Тех, кто увиливал от работы или чрезмерно увлекался спиртным, выменивая ворованный строительный материал у местных жителей на самогон, выгоняли, не заплатив ни копейки. Несколько раз приезжал Алик в роли инспектора. Не являлось секретом, что он главное лицо в этом деле.
Как бы там ни было, а строительство свинарника к осени завершили. Однако получили рабочие копейки.
— Это чистой воды надувательство! — возмутился Тарас Поликарпович. — Сами лопатой гребут, а нам крохи с их стола. Пошли к бригадиру, — подстрекал он мужиков, которые еще не успели разъехаться.
— Я с вами не договаривался, — отмахнулся от них бригадир. — Сколько мне Алик велел, столько и выдал.
— Он еще приедет сюда? — спросил Мирошниченко.
— Завтра будет объект председателю сдавать.
— Почему же он тогда распустил рабочих? — не поверил Тарас Поликарпович.
— Потому что сдача свинарника — это обыкновенная формальность, у них уже все оговорено и деньги уплачены, — пояснил бригадир, не рискнув связываться с грамотным шабашником.
Как ни уговаривал бывший подполковник шабашников остаться до завтра, те, сославшись на бесполезность затеи, разбрелись. Но двое остались, решив его поддержать и потребовать с Алика справедливой оплаты труда.
Сидя в маленькой конторке, которой служила часть передвижного вагончика, Алик просматривал какие-то бумаги, делая на полях нужные пометки. Бригадир уже ушел, он жил в селе у молодой вдовушки, и эта ночь должна была у них стать прощальной. Алик уже собирался уходить и захлопнул папку с документами, когда в вагончик ввалились трое.
— Вы чего здесь ошиваетесь? — не очень-то приветливо спросил он непрошеных гостей. — Если насчет работы, то найдете меня на будущий сезон.
— Мы по поводу оплаты в этом сезоне! — В голосе предводителя рабочей делегации звучала угроза.
— Я уже с вами рассчитался, — заявил работодатель. — Уходите, некогда мне тратить время на пустые разговоры.
— Обещал, значит, манну небесную! А на поверку что вышло?
— А что на поверку? — изобразил Алик удивление на лице. — Заплатил разом за все месяцы.
— Ты не валяй ваньку! — повысил голос Мирошниченко. — На стройке любой работяга такие деньги за месяц получает.
— Вот и нанимались бы работать в госструктуры. — Алик взял со стола дипломат, папку сунул под мышку. Раскрыть дипломат при рабочих он не рискнул.
