— Насчет скучного занятия?
— Нет. Я имею в виду беседу, Филипп.
— Вы правы, матушка.
— Оставьте же матушку. Мое имя — Оливетт. Не правда ли, красивое имя?
— Бесспорно, матушка.
Она укоризненно посмотрела на него.
— Филипп, ваша робость становится смешной.
— Можете смеяться, но это не робость, а почтение.
— Нет, это невыносимо! Слушая вас, я стремительно старею. Почему вы не хотите называть меня по имени?
— Это слишком большая честь для меня, матушка.
Филипп встал, отодвинув стул. Поклонился и пожелав королеве приятного аппетита, преспокойно вышел за дверь.
Оливетт покачала головой. Она и не подозревала, что робость принца заходит так далеко. Или же, он слишком осторожен и не хочет раскрываться, когда кругом слуги? Да, это все объясняет. Ей тоже следует быть осторожной. На некоторое время она позабыла обо всем на свете. О том, что у нее есть муж. Хуже, что этот муж — король. И стократ хуже, что его зовут Эдуард и у него ужасный, подозрительный характер. Если он узнает… Об этом Оливетт даже думать не хотела. Слишком уж это было ужасно. Нужно взять себя в руки и вести как ни в чем не бывало. Король в отъезде, но при дворе всюду есть глаза и уши, которые имеют отвратительную привычку все видеть и слышать. А если учесть, что к ним прилагается еще и рот… Оливетт на мгновение стало холодно.
Неторопливо закончив обед, королева встала и отправилась в свои покои. Мэгими иногда сопровождала ее, но в последнее время Оливетт была необычайно раздражительна и наперсница предпочитала ее не сердить. Она ожидала свою госпожу в комнате, склонившись над вышиванием. Увидев входящую королеву, Мэгими встала и поклонилась.
Оливетт махнула рукой в ее сторону и села в кресло. Вот перед ней еще одно препятствие. Мэгими. Она наблюдает за ней и доносит королю. Несомненно. Иначе, зачем она здесь. И если принц придет сюда, король узнает об этом раньше других. Плохо. Очень плохо.
Сдвинув брови, королева задумалась, каким образом нейтрализовать Мэгими. Конечно, она может просто выгнать ее. Но кто знает, какие последствия повлечет этот поступок. Отослать Мэгими по якобы важному делу? Поднатужившись, Оливетт могла бы придумать такое дело, но… Опять-таки, кто поручится, что случится потом. Вдруг наперсница не должна оставлять госпожу ни под каким видом.
Бросив на Мэгими злобный взгляд, Оливетт подавила вздох. Итак, придется либо отказаться от задуманного, а отказываться она не хотела ни в коем случае, либо придумать что-нибудь еще.
Стук в дверь прервал размышления королевы. Она подняла голову, прислушиваясь. Мэгими вновь вскочила и кинулась к двери.
Через некоторое время вернулась.
— Ваше величество, пришла молодая госпожа Ромейн. Прикажете впустить?
Яркая вспышка озарила темные мысли королевы. Ромейн! Вот, кто ей нужен. Конечно!
— Впусти, — кивнула Оливетт.
Вошедшая присела в низком поклоне. Королева окинула, ее цепким взглядом, не упускающим никаких деталей. Эта девочка хорошеет с каждым днем. Просто оторопь берет, каким образом из шкодливой, шаловливой девочки получается такая очаровательная девушка. Среднего роста, худощавая, очень изящная, с маленькими руками и ногами. Такие руки могли быть лишь у девицы знатного происхождения, с такими тонкими пальцами, овальными ногтями и нежной кожей. И это было еще не все. Еще были и шелковистые, вьющиеся волосы, убранные назад, удлиненный овал лица и большие ярко-зеленые глаза в обрамлении длинных, изогнутых пушистых ресниц. Скромное серое платье, призванное скрыть начавшую оформляться фигуру, напротив, подчеркивало все ее достоинства. Неожиданно, Оливетт почувствовала едва заметный укол ревности. Да эта девчонка может затмить ее.
— Ваше величество, позволите пожелать вам доброго дня, — произнесла Ромейн.
— Позволяю, Иди сюда, садись, — королева указала на низкий пуфик, излюбленное место девочки.
Что это с ней? Ведь это Роми, ее воспитанница, ее любимица, если на то пошло. Единственное существо в этой огромной, чужой стране, к которому Оливетт была привязана. К ней и еще к Сэлли. Конечно, Ромейн хорошенькая. А какой еще ей быть с такими поразительными глазами, испускающими, казалось, свой собственный свет?
