За стеной зазвучали голоса. Я соскочила со старых тюков и прижалась к стене за дверью. Голоса приблизились, у порога зашаркали шаги. Дверь заскрипела и приоткрылась.
– Так нужно… – сказал голос Горясера. – В этом у тебя не будет помощников. Это твоя битва, и ты должна сражаться одна.
«Одна»? Горясер разговаривал с женщиной? Сердце сдавило болью и ревностью. Мне он не сказал и пяти слов, а с этой беседовал почтительно и ласково, словно… словно…
Мне не хватало мужества признать правду.
– Но я не смогу… – ответил женский голос.
«Княжна?» – удивилась я.
– Сможешь! Ты дочь могучего князя, а он всего-навсего польский король…
– Сколько я знаю тебя, Горясер? Много лет ты появляешься и исчезаешь внезапно, как ветер Кулла…
Грусть в ее голосе заставила меня до крови закусить губу. Стало понятно, почему давным-давно княжна отвергла ухаживания поляка и как Горясеру удалось уговорить ее принять меня в услужение.
– Скажи, чего желает мой брат? – допытывалась Предслава. Голос у нее был тихий, совсем не такой, как на крыльце.
– Твой брат так или иначе отдаст тебя поляку.
– Знаю… – Она всхлипнула.
– Помнишь Новгород, княжна? – вдруг спросил Горясер. – Помнишь, как ты вышла к урманам и потребовала отпустить меня? Ты даже уплатила виру за убитых мной людей. В те годы ты была маленькой девочкой, но заступилась за убийцу. Почему ты сделала это?
– Не знаю… Я увидела… Но это не важно… Теперь ты служишь моему брату, и у него нет слуги надежнее. А я все равно тебе верю.
– Тогда послушай моего совета – приходи вечером на пир. Дочь Владимира не должны тащить силой, как безродную, упрямую рабыню.
Она молчала, лишь часто всхлипывала.
– Придешь? – спросил Горясер. В его голосе сквозила надежда. На что? Я замерла. Если она скажет то единственное слово, что навсегда связывает мужчину и женщину, если ответит…
– Да, – чуть слышно шепнула Предслава. – Да.
Анастас нашел в себе мужество солгать князю. Теперь нужно было отдышаться. Пегий конский круп покачивался перед ним, надежно укрывая от взгляда Святополка. Жеребец махнул хвостом и угодил по щеке бывшего настоятеля.
– Тварь! – Анастас ударил коня ладонью. Жеребец лениво отступил. Теперь настоятелю стало видно крыльцо Предславы. Взгляд Анастаса пополз по разноцветным одеждам Предславовых девок. Скоро княжна ляжет под поляка и станет презреннее любой из них, даже вон той, что стоит в сторонке, в залатанном синем платье-Игумен пригляделся. «Ведьма! – узнал он. – Та самая, что увела Журку из Вышегорода!» Анастасу запомнились ее темные с каштановым отливом волосы, тонкое лицо, длинная шея и большие, чуть раскосые глаза. Но что она делала в Киеве?
И почему оказалась одета будто черная девушка княжны?
На крыльце рядом с княжной появился наемник. Последний раз Анастас видел его неподвижно лежащим на полу в тайной клети. Херсонесец попятился и спрятался за круп пегого. Уж лучше вкушать мерзкий запах конского пота и подставлять щеки под удары хвоста, чем торчать на виду у заклятого врага! Хотя без княжьего указа наемник не тронет, а нынче Окаянный такого не прикажет. Испугается.
Анастас тряхнул головой. Духовнику польского короля нечего бояться.
Горясер увел княжну. Святополк подхватил Болеслава под локоть и потащил в терем. Дружинные люди и бояре потянулись следом. Анастас вспомнил о «ведьме» и обернулся. Девка уже скрылась в толпе.
– Чего вертишься? – спросил игумена высоченный седобородый поляк в ярко вышитой безрукавке.
– Уйти надобно, ищу у кого справиться… – на ходу придумал Анастас.
Поляк ткнул пальцем в толпу:
– Да вон, спросись у Гашека. Пока князья дела улаживают, он за старшего.
Впереди маячила широченная, перетянутая ремнями спина Гашека – воеводы польского короля. Настоятель догнал воеводу и дернул за рукав:
– Пойду проведаю. – Он мотнул головой в сторону церкви.
Поляк оглянулся. Рябое лицо озарила понимающая улыбка.
– Ступай. Только не забудь, вечером пир.
Бывшее жилище показалось Анастасу убогим. Ободранные старые покрывала на постели, облезлый столик в углу… Тошно… Он уже видел золотые и парчовые наряды польского короля, его расписные хоругви и шитые пурпуром отличительные знаки. Прохаживаясь по тесной клети, Анастас улыбался. Он сделал верный выбор. У поляков жизнь спокойнее и богаче, а главное, можно не бояться Святополка. Князь не посмеет еще раз натравить на него ублюдка наемника. Одно дело – убить своего настоятеля, и совсем другое – духовника польского короля-Весь день игумен разбирал бумаги и отдавал последние распоряжения по церкви, а вечером направился ко двору Окаянного. Идти на пир было немного боязно. Но, увидев привязанного к верее коня с шитым польским седлом на спине и червленой уздечкой, он успокоился. Под защитой Болеслава ему ничто не грозило.
