Рубен опять засмеялся и, махнув рукой, уже повернулся было лицом к калитке. Опаленная приступом немыслимой злобы, Сандра слетела вниз, вцепилась в рукав мерзавца, резко развернула его и закатила звонкую пощечину. Рубен не сразу сообразил, что случилось. Выпучил глаза, схватился за горящую небритую щеку, потряс головой, будто отделываясь от галлюцинации. И вдруг побагровел, взглянув на Сандру, бесстрашно стоявшую перед ним.
— Да как ты… Стерва! Дрянь!
Он крепко сжал ее руку сильными пальцами, рывком притянул к себе, но Сандра и глазом не моргнула — продолжала так же смело и дерзко смотреть ему в глаза. Рубен опешил, моргнул, покачал головой.
— Пошел к черту! — прошипела Сандра, выдергивая руку из его лапы.
Рубен сделал шаг назад, о чем-то напряженно размышляя.
— Живее! — рявкнула Сандра, удивляясь, что умеет быть настолько жесткой и грозной.
Рубен шевельнул губами, что-то собравшись сказать, но так и не произнес больше ни звука. Мотнул головой, развернулся и быстро зашагал прочь.
Сандра долго стояла на месте как вкопанная. Ее обманули, унизили, втоптали в грязь. Словно последнюю идиотку, с которой позволительно делать все, что заблагорассудится.
Ей снова и снова вспоминались мерзкие объятия Рубена, слюнявый поцелуй, разнузданный смех. И делалось все более тошно. Тошно и стыдно. Кристиан предупреждал ее, предчувствовал недоброе. Она не слушала его, считала себя слишком взрослой, всезнающей. И поплатилась! А теперь страдала.
Когда буря в душе немного улеглась, а накрапывавший с утра дождь усилился, Сандра, втянула в плечи голову и вернулась в дом.
Заниматься делами не поднимались руки, звонить Кристиану пока не хотелось. Разумеется, о произошедшем надлежало ему рассказать, покаяться в том, что она слишком самонадеянно и неосторожно себя вела. Но позднее, вечером, пока же следовало успокоиться и попытаться понять, что же произошло, зачем Рубен появился в ее жизни, чего добивался.
Она прошла на кухню, забралась с ногами в любимое кресло и, сжавшись от досады и отчаяния, принялась рассуждать сама с собой. Он слишком внезапно возник в тот первый день на дороге, я даже не сообразила откуда. Словно вырос из-под земли. Да-да! И, может, чересчур навязчиво предложил свои услуги. Впрочем, я теперь, наверное, сгущаю краски. Или?.. Ладно, не столь важно.
Ремонт, звонки, заботливые расспросы. Для чего он так старался? Неужели ради того, чтобы явиться сегодня и нагло ко мне пристать? А потом рассмеяться в лицо и уйти? Глупо все как-то… Ничего не понимаю.
Интересно, что за машина подъезжала к их дому? Она задумалась. Может, он с кем-нибудь проспорил, заявил, мол, обниму эту девчонку и поцелую прямо на улице? — пришла в голову ужасающая мысль. Да… Должно быть, именно так. Теперь получит выигрыш. Интересно, крупный ли?
Ей стало до того жаль себя, что она беззвучно заплакала. И так и просидела в кресле до шести вечера, сгорая от желания скорее уткнуться в грудь Кристиана и все ему рассказать.
Он не пришел. Ни в шесть, ни в семь, ни в девять. И не ответил на звонок, когда до смерти перепуганная Сандра, уже уложив Джонни, попыталась связаться с ним по телефону. Как будто куда-то исчез или просто о ней забыл. Нашел занятие поинтереснее общения с глупой девчонкой, которую прямо во дворе ее собственного дома чуть не обесчестили…
— Мама, ты где?
Никогда за семнадцать лет голос сына не казался Стефани столь пугающе убитым. Если бы он не назвал ее «мама», она, скорее всего, не сразу бы его узнала.
— Звоню домой, но никто не отвечает, — сказал Кристиан.
— Конечно, потому что я у… — Стефани бросила быстрый взгляд на Эмму, которую Кристиан терпеть не мог, и решила о ней не упоминать, — у одной своей знакомой. Ты ее не знаешь. Что-то случилось? Зачем я тебе так срочно понадобилась? И почему у тебя такой голос?
— Мне надо уехать, ма, — проговорил Кристиан убитым голосом.
— Уехать? Куда? В чем дело, сынок? — Стефани снова посмотрела на Эмму. Та кивнула в знак одобрения.
— Ни о чем пока не спрашивай, умоляю, мам. Скажу одно: у меня неприятности с Сандрой… Точнее, мы больше не будем встречаться. Я хочу на время исчезнуть из Нью-Йорка, пожить где-нибудь в другом месте… Так надо.
