Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией - страница 14
Чиновники в Пекине, недовольные проектом Юткевича, были абсолютно правы, называя Пржевальского врагом нации. Даже при самом поверхностном чтении работ исследователя становится очевидным его глубокое презрение к Китаю и китайцам. В вопросах российской политики в отношении Поднебесной Пржевальский был открытым сторонником военных действий. Когда Военное министерство пригласило его участвовать в работе специального комитета по изучению китайско-российских отношений, офицер выступил за войну с целью присоединения пограничных районов империи Цин — Синьцзяна, Монголии и Тибета.
При жизни Пржевальского мало кто из его соотечественников разделял такие воинственные взгляды, но для многих русских людей он был олицетворением романтического героя. Как и о шотландском миссионере Дэвиде Ливингстоне, о Пржевальском и его подвигах писали газеты, а книги, в которых он описывал свои путешествия, широко читались. Когда в 1888 г. Пржевальский умер, Антон Чехов оплакивал его, говоря, что такие люди для России «нужны, как солнце»>{67}. Еще более важно то, что исследователь многое сделал для популяризации представлений об особой роли России в Азии. Через десять лет после смерти Пржевальского, когда Россия обратила внимание на Дальний Восток, его взгляды начали распространяться. В первые годы правления Николая II идеи Пржевальского об имперском завоевании ради самого завоевания стали выражением очень агрессивного направления в политике царского правительства в отношении Азии. Сторонники наступательной политики в Маньчжурии и Корее часто повторяли идеи и риторику его «конквистадорского империализма». Подобно тому как рассказы исследователей Черного континента вдохновили европейцев на освоение Африки в 80-е гг. XIX столетия, так и двадцать лет спустя приключения Пржевальского заставили немало его соотечественников отправиться на Восток в поисках подобной славы.
Каждый российский школьник знает о Николае Пржевальском. Будущий исследователь Внутренней Азии родился в семье мелких помещиков в Смоленской губернии в 1839 г.>{68} Предки Пржевальского, как свидетельствует их фамилия, были ополяченными казаками, родом из западных земель, оказавшихся под властью России во времена правления Екатерины Великой в 1772 г.[9]. Его дедушка Казимир Пржевальский присягнул на верность династии Романовых, принял православие в 90-х гг. XVIII в. и при крещении получил имя Кузьма Фомич. Семья преданно служила новым правителям. Сын Кузьмы, Михаил Кузьмич, был младшим офицером царской армии во время Польского восстания 1831 г., после чего удалился на покой в скромное имение своей жены Отрадное, недалеко от Смоленска.
Николай Михайлович плохо знал своего отца. Часто болевший, он умер, когда сыну было всего семь лет, оставив ребенка на попечение деятельной и честолюбивой матери, Елены Алексеевны. Мать воспитывала сына в идиллических условиях. Детство он провел в основном на природе. «Рос я в деревне дикарем; воспитание было самое спартанское», — однажды вспоминал Пржевальский. «Я мог выходить из дому во всякую погоду и рано пристрастился к охоте»>{69}. В возрасте десяти лет мальчика отправили в гимназию в Смоленск. Обладая фотографической памятью, Пржевальский хорошо учился в школе, которую окончил шесть лет спустя, в 1855 г., одним из лучших учеников класса. Ему исполнилось шестнадцать лет, и у него была только одна мечта — принять участие в «героических подвигах защитников Севастополя» в Крыму, где Россия в то время вела войну>{70}.
К великому разочарованию юноши, когда он попал в армию, война фактически закончилась. Вместо боевых действий его ожидала череда томительных будней в резервном пехотном полку. Скука гарнизонной жизни раздражала Николая Михайловича. Он испытывал отвращение к традиционным развлечениям своих соратников — бездельников, пьяниц и картежников, как он характеризовал их в письме своей матери, и находил удовлетворение в таких уединенных занятиях, как охота или чтение книг о путешествиях по Африке>{71}. Эти рассказы, которые объединяли увлекательные приключения и борьбу с природными стихиями, необыкновенно привлекали склонного к размышлениям, романтично настроенного молодого человека. Пржевальский понимал, что у младшего офицера русской армии было мало шансов присоединиться к экспедиции в африканские джунгли. Но у царя недавно появились собственные неизведанные территории — земли вдоль рек Амур и Уссури, переданные Китаем в 1858 и 1860 гг.
