Ну тут мой дружок заполз еще дальше, превращаясь в прыщик – Магда видимо запала на меня, точнее не на меня, а на статус и деньги, ожидаемая реакция. Сама подошла ко мне, и взяла за локоток, намереваясь предложиться под ручку. Ничего не поделать, придется взять ее под жирную рульку.
– Ах, граф, вы не представляете… – ну понеслось, бла-бла-бла и прочий женский треп из оперы «в угол-на нос-на предмет», так прямо и стреляет глазками по руководству трехсотлетней давности. Да полноте, те времена сдохли, как мамонты, оставив после себя кучи древнего дерьма, вроде вот этого. Я беспомощно оглянулся в поисках поддержки – ан нет! За нами покорно плелись этот самый Потоцкий и еще трое шляхтичей, остальные видимо сопоставили свое рыло с моим насквозь благородным сиятельным фейсом, и решили сдриснуть по-английски к своим предкам или куда еще там. Ну и пускай сидят в своем загоне для ясновельможных, там им самое место.
Я из чистого садизма выпрямил спину, все-таки рост у меня побольше будет, чтобы даме было очень неудобно держать меня под ручку, но вышло наоборот – неудобно стало мне, все-таки такую тушу я долго не смогу протащить. Слава богу, тащить долго не пришлось – как только мы приблизились к крыльцу, Магда высвободила мою руку.
– МамА! – на французский манер громко сказала она, обращаясь к натурально перекисной блондинке, с лицом, сильно утраханным жизнью и алкоголем, вон они, мешки под глазами-то… Да, это та самая дама, фото которой я видел в деле, графиня Потоцкая. Только вот на фото она посимпатичнее была, лошадь и лошадь. А здесь передо мной была убитая, точнее упитая кляча, рисунок вен не оставлял в этом сомнения. Что это она так в последнее время бухать стала? Возьмем на заметку.
Кляча тоже проявила ко мне интерес, пристально осмотрев меня. Только что баксы в глазах, как у дядюшки Скруджа, не щелкали.
– Позвольте представить вам графа Драбицына-младшего.
– Безмерно рад, мадам, – я изобразил изысканный поклон, всем видом стараясь показать полное очарование от вида столь сиятельной особы.
– И я, граф, – попыталась сказать мадама грудным голосом, но тембр получился из серии «пил, курил, болел». Не налегайте на бухло и кубинские сигариллы, мадам. Быть может это вас и не убьет, но избавит от необходимости наносить на потемневшую кожу кило штукатурки.
– Мы будем в малой гостиной, мамА!
– Хорошо, Магда, – величественно кивнула мадам. – Только прошу вас быть благопристойными.
– Всенепременно, мадам, – осклабился я. – Я прослежу за этим.
Шестеренки мадам защелкали в голове. Что она могла на такое ответить?
– Проследите, граф, – кивнула мадам, и гордо удалилась.
Ну-ну, я прослежу, ехидно подумал я. И вздрогнул всем телом, так как меня опять внезапно схватили под ручку. Ситуация «дон Румата – донна Окана», надеюсь меня тут изнасиловать не попытаются при всех? Надо шляхтичей от себя не отпускать, а то вдруг…
Внутри купеческий дом напоминал дома «новых русских». Та же мешанина стилей, те же коридоры, по которым меня тащили, увешанные картинами неизвестных художников типа «Утро с бодуна в лесу» и «Мишки на зоне».
– Наверх! – скомандовала Магда, и мы повернули на лестницу, ведущую на второй этаж, покрытую ковровой дорожкой в стиле советского обкома, такую же красную с полосками по бокам.
Неужели дошли? Наконец-то мой локоть перестал ощущать жиры дамы, слава богу. После того, как благородная компания ввалилась в малую гостиную, и Магда закрыла двери…
– Ну? – она, поставив руки в боки, вперила в меня требовательный взгляд.
– Что «ну»?
– Вы что-то там говорили о том, что позаботились о нашем приятном времяпрепровождении?
– Слушай, говори уже попроще. В жопу этикет, – я достал из сумки пузырь конины и пачку сигарилл. – Дубеем? Аршины тащи?
– Что тащить? – Магда выпучила глаза.
– Стаканы. Есть?
– Сейчас, – Магда достала откуда-то обычные пластиковые стаканчики. – На.
– Пить шустовский коньяк из пластика – это моветон! – я содрал пленку с пробки.
– Мы же договорились, что без этикета, – попрекнула меня она.
– Ну да, – я наконец вытащил пробку и начал плескать по стаканчикам живительную влагу. По комнате поплыл аромат согретого солнцем винограда, перемежающийся нотками древесных тонов и ванили. – Поехали, господа!