Нат Пинкертон улыбнулся при виде этой двери.
Очевидно, старуха имела свои основания ограждать себя от непрошеных посетителей. Грабителей она вряд ли боялась, так как у нее и грабить-то, наверное, нечего было.
Пинкертон попробовал было открыть дверь. Так как она не открывалась, то он постучал.
Долго никто не отзывался. Наконец раздался злобный оклик:
— Кто там?
— Некто, кому необходимо поговорить с вами, Барбара!
— Мне не с кем говорить! Я никому не доверяю! Оставьте меня в покое!
— Откройте, или я выломаю дверь!
— Попробуйте! — крикнула старуха. — Я не обязана принимать непрошеных посетителей!
Пинкертон обошел вокруг хижины и добрался до низенького окошка с крепкими железными ставнями.
Ставни эти были открыты, да и окно не было заперто.
В тот момент, когда сыщик подошел к окну, оттуда вылетела струя кипящей воды, от которой он спасся только тем, что вовремя отскочил в сторону.
— Смотри ты у меня! — крикнула старуха. — Я сумею отделаться от непрошеных гостей!
Пинкертон ничего не ответил, но уже составил себе план действия.
Он быстро вернулся к двери и начал колотить в нее толстым пнем, валявшимся на земле. Он наносил удар за ударом, и старуха, ругаясь и бранясь, сосредоточила все свое внимание на двери.
Этого сыщику только и нужно было.
Вдруг он швырнул пень, подбежал к окну и одним прыжком вскочил через него в хижину.
Старуха ожидала его у дверей. Посередине помещения горел костер, над которым висел котел с кипящей водой. У Барбары под рукой был сосуд, из которого она, очевидно, собиралась облить пришельца кипятком, как только дверь поддастся. Нападения со стороны окна она не ждала.
Пинкертон моментально схватил ее, отшвырнул сосуд в сторону и заставил старуху сесть на пень, стоявший в углу.
— Смирно! — крикнул он ей. — Я сумею вас укротить, если вы добровольно не будете повиноваться!
Она, по-видимому, струсила, увидев его суровый взгляд. Она сочла за лучшее не сопротивляться и только злобно посматривала на него.
Безобразное лицо ее выражало коварство и хитрость. В полутьме она казалась еще отвратительнее.
Пинкертон долго рассматривал ее, а потом окинул быстрым взглядом всю хижину.
Оказалось, что в котле над костром кипела не вода, а какая-то зеленоватая жидкость, распространявшая неприятный, странный запах! На полке у стены стояло множество маленьких бутылочек, наполненных разного рода зельями.
Обстановка хижины была крайне убога.
Постелью служила куча соломы, вместо мебели стояли какие-то старые ящики. На окнах вместо занавесок висели грязные рваные тряпки.
Старуха первая нарушила молчание.
— Что вам здесь надо? — крикнула она.
— Я должен задать вам несколько вопросов, — спокойно ответил Пинкертон.
— Спрашивайте скорее и уходите! Я не выношу присутствия посторонних!
— Вчера вечером, — начал он, — к вам заходила молодая артистка из Нью-Йорка с ребенком под плащом! Куда девался этот ребенок?
— Почем я знаю! — расхохоталась старуха. — Какое мне дело до артисток и их детей! Лишь бы меня оставили в покое!
— Барбара, вы знаете, в чем дело! Ведь ребенок был принесен сюда к вам!
— Глупости! На что он мне нужен?
— Но я ведь вижу отсюда те деньги, которые вы за него получили!
Когда Пинкертон медленно и с ударением произнес эти слова, старуха моментально повернула голову к одному из углов хижины.
— Ага, стало быть, деньги лежат вон в том углу! — улыбнулся Пинкертон. — Дай-ка я на них посмотрю!
Он сделал вид, будто хочет подойти к углу, но тут старуха вскрикнула и вскочила.
Моментально он ее схватил за кисти рук и заставил снова сесть на пень. Так как она отбивалась, то он счел за лучшее связать ее и прикрепить веревки к крепкому крюку, торчавшему в стене.
Затем он отправился в угол, где земля была разрыхлена, раскопал ее руками и достал оттуда маленький деревянный ящик.
Открыв его, он нашел в нем золотые монеты и банковые билеты.
Старуха ревела, точно помешанная.
Пинкертон резко спросил ее:
— Откуда у вас такие деньги?
— Я заработала их продажей своих мазей и целебных средств и годами копила их!
— Не лгите! Для этого здесь слишком много денег!
— Добрые люди мне иногда дарили большие суммы, когда мне удавалось спасти от смерти тяжелобольных!
