Вдруг он ногой наступил на какую-то деревянную подстилку, ощупал ее руками и убедился, что это крышка, закрывавшая какое-то круглое отверстие.
Боб решил спуститься в эту яму, поднял крышку и осветил углубление светом своего фонаря. Он заметил, что яма почти доверху наполнена листьями и хворостом.
В тот самый момент, когда открылась задняя дверь дома, Боб юркнул в яму и закрыл ее над своей головой деревянной крышкой.
Затем он окружил себя хворостом и листьями так, что весь оказался покрытым тем и другим. Только для глаз он оставил отверстие, чтобы иметь возможность смотреть наверх.
Он очутился в непроглядной тьме, так как деревянная крышка, по-видимому, очень плотно прикрывала отверстие.
Минут десять он пробыл так, не шевелясь.
Вдруг ему показалось, что где-то вдали он слышит голоса. Раздались чьи-то шаги над деревянной крышкой, и кто-то приподнял ее.
Яма озарилась ярким светом, и Боб увидел бледное перекошенное лицо доктора, который, коварно улыбаясь, смотрел вниз.
Боб уже подумал, что доктор его увидел, но тот не замедлил разубедить его в этом.
— Вероятно это ты, голубушка моя, нарушила мой покой! — хриплым голосом проговорил Грилей. — Спи спокойно! Я тебя не боюсь, можешь быть уверена в этом, хоть бы ты являлась мне каждую ночь!
Он умолк, но все еще смотрел в яму. По выражению его лица было видно, что слова не соответствуют истине, так как он, очевидно, страшно перетрусил.
В конце концов он снова закрыл крышку и Боб опять очутился в темноте.
Он решил подождать еще немного, пока, по его расчету, обыск в саду должен был прекратиться. Услышав слова доктора, он понял, что находятся в этой яме не один.
Тут он стал замечать, что тело его сквозь листву погружается все ниже и ниже, а когда он, наконец, попытался взобраться наверх, то провалился еще ниже, так что хворост совершенно закрыл его с головой.
— Черт возьми, неприятная история! — пробормотал он. — Стены-то из гладких и мокрых камней, по ним нет возможности выбраться отсюда! Чрезвычайно буду рад, когда мне, наконец, удастся вылезти из этой ямы!
Он стал делать отчаянные попытки взобраться наверх, но добился как раз обратного, погружаясь все ниже и ниже. Хворост и листва закрыли его сверху так плотно, что в конце концов становилось трудно дышать.
По-видимому, Боб попал в старый колодец большой глубины и положение его было крайне опасно.
Когда он стал раздвигать листву руками, она вдруг подалась под его ногами и он быстро опустился еще на несколько метров ниже.
К счастью, листва над ним не закрылась совсем плотно и воздух продолжал проникать к нему, но вместе с тем он ощутил снизу страшный запах разлагающегося трупа.
Пытаясь удержаться, он расталкивал листву, но вдруг вскрикнул от ужаса. Холодный пот выступил у него на лбу.
Он нечаянно прикоснулся к чьей-то холодной как лед руке.
Но привыкший ко всякого рода неожиданностям, молодой сыщик быстро оправился от испуга, вынул электрический фонарь и нажал кнопку.
Он увидел перед собою очертания одетого во все темное женского трупа. Когда он осторожно раздвинул хворост, чтобы поближе взглянуть на покойницу, он снова вскрикнул, так как увидел, что у трупа недостает головы.
Несомненно, это был труп несчастной мистрис Септы Грилей. Но куда же девалась голова? Очевидно, этот негодяй, д-р Грилей, обезглавил свою жену, хотя нельзя было догадаться, по какой причине он это сделал.
Боб знал всю историю несчастной женщины, так как Пинкертон рассказывал ему все, о чем говорила с ним мистрис Рудж.
Септа Грилей ничем не провинилась и не заслужила столь ужасной смерти. Оставалось только предположить, что она надоела своему мужу, который и поспешил от нее отделаться. По-видимому, он предпочитал вести свободную жизнь.
Но почему же он обезглавил свою жену? Ведь он, в качестве врача, мог пустить в ход и иные средства, как, например, быстродействующий яд, при помощи которого он достиг бы своей цели с одинаковым успехом.
Интерес сыщика был сильно возбужден. Он в данную минуту позабыл о желании выбраться из ямы и начал искать голову трупа.
Находясь уже на самом дне ямы, он не мог упасть еще ниже.
